Георгий Александрович Никитин - Эфиопия-макет-правка

Никитин Георгий Александрович Эфиопия-макет-правка

Георгий

НИКИТИН

ЭФИОПИЯ — ЕДИНСТВЕННАЯ И НЕПОВТОРИМАЯ

Природа наделила человека стремлением к обнаружению истины.

Цицерон

Всякое искусство есть подражание природе.

Сенека

Лучшее лекарство — покой.

Цельс

Что пользы в напрасных законах там, где нет нравственности.

Гораций

____________

Посвящается незабвенному другу Юрию Букрееву

31 июля 1977 года я, ассистент клиники пропедевтики внутренних болезней 1-го Московского Медицинского института, и моя жена Нина, провизор 68-й городской больницы, улетали на самолете ИЛ-62, флагмане гражданского воздушного флота СССР, в Аддис-Абебу. С нами летела фармацевт, коллега Нины по профессии, Суровова Наташа, лет 32, некрасивая и странноватая женщина.

Самолет следовал только до Рима, а там мы должны были пересесть на самолет итальянской авиакомпании и лететь уже до Аддис-Абебы. В Шереметьево-2 мы прошли таможенный и пограничный контроль, и я впервые в жизни вступил на борт воздушного корабля.

У нас оказались очень удобные передние места и можно было хорошо вытянуть ноги, совершенно не уставая. Ощущение первого в жизни полета было захватывающим и совсем не вызывало страха. Под крылом самолета проплывали города, зеленые ковры лугов и лесов, мелькали ленты рек, дорог, железнодорожных путей, — все это вызывало радостное ощущение бытия и открывающейся впереди будущей жизни в неведомой и таинственной стране Эфиопии.

Мы вылетели рейсом в 7 час. 55 мин., полет продолжался в прекрасных комфортных условиях до Рима, где мы приземлились в 12 час. 30 мин. в аэропорту Фьюмичино имени Леонардо да Винчи.

Однако… мы долго не могли связаться с представителем "Аэрофлота" в Риме. И то, как это происходило, совсем не походило на четкость и беспристрастность заграничного обслуживания и сервиса. На каждого из нас полагалось триста килограммов багажа, а когда мы прилетели в Рим, то на Суровову словно бы напал столбняк, и все вещи, наши и ее, мне пришлось перекантовывать в камеру хранения на своих плечах. Вот когда я убедился, что я еще могучий человек! Но наша беда заключалась в том, что работники камеры хранения были ярыми католиками и, следовательно, антисоветчиками. Они не принимали наши грузы, ссылаясь на отсутствие свободных мест, в то время как поток других иностранцев легко обслуживался теми же работниками, которые открыто посмеивались над нами, цинично издевались, отдавая предпочтение любому иностранцу, если он только был не из Советского Союза.

Я нашел итальянского полицейского, который оказался, напротив, весьма отзывчивым и милым человеком. Кое-как, с трудом объяснились. Я все пользовался немецким языком, но итальянцы этого языка совершенно не знают. Полицейский все время добродушно повторял: "Solo italiano", "Solo italiano", — т. е. что он говорит только по-итальянски. Тем не менее, он был так любезен, что дал номер телефона представительства "Аэрофлота" в Риме и мелкую монетку для звонка по телефону-автомату.

Я стал упорно звонить в представительство "Аэрофлота", но там долгое время никто не отвечал. Наконец голос по-русски ответил: "Что вам угодно?"

Угодно было, чтобы у нас приняли грузы в багажном отделении и не чинили препятствий лицемерные итальянские чиновники всемирно известного аэропорта в Риме!

Вскоре приехал представитель "Аэрофлота", очень недовольный тем, что его в воскресенье оторвали от отдыха, совершенно безрезультатно поговорил с итальянцами, которые ему лишь любезно улыбались и ничего не хотели делать. Фигура нашего чиновника не представляла для них никакого авторитета, и он уехал, так и не оказав нам никакой помощи.

Шесть часов мы топтались у приемного окна камеры хранения. Наконец, уже к вечеру, что-то произошло, и итальянские работники разрешили принять наш довольно объемный груз.

Мы облегченно вздохнули и сразу подумали, сможем ли мы попасть на проповедь Павла VI, которую он в этот воскресный день произносил перед огромной массой католиков на площади Св. Петра, вмещающей несколько десятков тысяч человек, и увидим ли великое творение Микельанджело в Сикстинской капелле, которая в этот день бывает открыта…

Увы! Из-за ненавистного упрямства итальянцев в аэропорту мы не смогли осуществить задуманное, — было уже поздно, и мы должны были искать пристанища, которое стоило здесь --">