Александр Олегович Фирсов - Жизнь человеческая. Сборник рассказов

было достигла обычного уровня умиротворения, как вдруг эфир прервался, и на несколько секунд в комнате повисла тишина.

Надежда Константиновна насторожилась, потому что тишина казалась неестественно оглушающей. Даже часы, подумалось ей, перестали тикать. И когда уже старушка и впрямь была готова поверить в то, что перестала слышать, радио вдруг ожило и помещение наполнил раскатистый звук до боли знакомого глубокого голоса. Надежда Константиновна замерла на месте, словно заяц, почуявший опасность. Лицо ее напряглось, а взгляд стал беспорядочно перемещаться по комнате. Она вся оборотилась в слух настолько, что, кажется, даже забывала дышать. Левитан глубоким, рокочущим голосом вещал в свойственной ему неторопливой манере, четко произнося каждое слово – так, чтобы ни у одного из слушателей не возникло никаких сомнений по поводу его обращения.

– Товарищи и друзья, Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Совет министров СССР…

На сей раз «голос надежды» не предвещал ей, Надежде Константиновне, ничего ободряющего – это старушка поняла сразу.

– ..и Президиум Советов СССР с чувством великой скорби извещают партию и всех трудящихся Советского Союза…

Шанс на добрые вести испарился, а в душе стало нарастать чувство тревоги, которое почти было отступило, но теперь удушающим комом с новой силой подступило к горлу.

– …что пятого марта в девять часов пятьдесят минут вечера после тяжелой болезни скончался Председатель Совета министров и секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза – Иосиф Виссарионович Сталин.

Последняя фраза, подчеркнутая Левитаном деланными, многозначительными паузами, ударили громом, после чего внутри у бедной старушки что-то оборвалось. Ей даже показалось, что это оборвалось ее собственное сердце. Тонкие нити, удерживающие его в груди, лопнули под тяжестью непереносимой вести. И лучше бы так оно и было, ведь тогда ей было бы куда легче.

Невидящими глазами Надежда Константиновна обвела комнату; беззвучно хватала ртом воздух и шарила рукой в пустоте, пытаясь найти опору. Ее сильно повело в сторону, в глазах потемнело, и она уткнулась плечом в стену, по которой медленно сползла на пол. Тут дыхание ее наконец пробилось тяжелым, полным отчаяния стоном, вырвавшись из груди.

Надежда Константиновна рыдала и выла, содрогаясь мелко и крупно всем своим немощным телом. Она лежала на спине и била твердую поверхность пола кулаками с такой силой, что хрустели костяшки на пальцах. Горе ее было так безызбывно и глубоко, что, казалось, абсолютно нереальным. Ничем нельзя было ранить старушку сильнее. Тем непереносимее было от внезапности, от неожиданности случившейся трагедии. Наверное, если бы солнце погасло на небе, Надежда Константиновна, была шокирована меньше. Потому как солнце на небе – далекое и равнодушное, а лик Вождя – грел и давал жизнь. Он всегда был тем единственным, незыблемым ориентиром, на который можно было равняться в этом непростом и враждебно настроенном мире. Он всегда знал, как правильно поступать, и светом своего разума, словно маяком, рассеивал туман жизни на пятилетки вперед, освещая путь всем простым людям – всем трудящимся, таким, как Надежда Константиновна. Он давал хлеб насущный, хлеб духовный, а главное надежду на будущее. На светлое и счастливое – для каждого, кто готов был принять истину.

А теперь Его не стало. И казалось, ничего другого не стало разом тоже. И самой Надежды Константиновны не стало. Как будто Его воля была сутью, сосредоточением и якорем самого существования Надежды Константиновны. И теперь, лишившись этого фактора, она просто развоплотится, расщепится на отдельные атомы и разлетится по вселенной. Так казалось от тотального чувства растерянности и опустошенности. И лишь горе, душевная боль удерживала сейчас Надежду Константиновну на этой грешной земле, в этой точке координат этой реальности, которая в один миг стала для нее такой чужой и бессмысленной.

Так продолжалось еще какое-то неиследимое количество времени. Может, час, а может, вся вечность успела обернуться до того момента, пока психическое напряжение не раскалило докрасна измученное сознание старушки, и природный предохранитель не прервал поток энергии, который генерировался на самой глубине личности Надежды Константиновны и изливался подобно вулкану --">