Лала Тадтати - Карибский кризис

жизни летних каникул. В школу же я пошла в шесть лет, так как родители решили, что я хорошо читаю по слогам, умею считать до двадцати, знаю наизусть «Песню о вещем Олеге» Пушкина, три стихотворения и одну басню Коста Хетагурова, знаю названия почти всех столиц мира, и безошибочно нахожу их на «Политической карте мира». К тому времени я обыгрывала в шахматы всех гостей моего отца, чем он несказанно гордился. И его можно было понять: любой отец бы гордился, если бы его пяти-шестилетняя дочка обыгрывала в шахматы всех директоров школ и чиновников РОНО нашего района. Отец ведь сам научил меня играть в шахматы. Мне нравилось , что почти всем шахматным фигурам можно было давать имена: пешкам-солдатам, офицерам, коням и королям с королевами. Вот только ферзям я никаких имен не придумала, так как не знала, кто они такие. Так и ходили они у меня безымянные. Ну, не сидеть же мне было , в самом деле, еще один год возле нашей печки! Так решили мои родители и отдали меня в нашу деревенскую начальную школу неполных шести лет от роду.

…Сквозь прикрытые ресницы я глядела в синий купол неба с лениво плывущими барашками облаков и повисшими в высоте птицами. Изредка я приглядывала за говорливым ручейком, за которым мне было поручено отцом следить, направляя его течение время от времени в нужное место, для того чтобы весь огород был напоен живительной влагой. Я сидела на траве под старой сливой, а рядом лежала легкая мотыга.

– Эй, девочка, пусти воду дальше по ручью! – вдруг раздался резкий хриплый голос из-за высокой ограды из колючего сплошного кустарника.

Я вздрогнула и посмотрела на дорогу, проходившую вдоль нашего живого забора. Над забором торчала серая войлочная шляпа, а из под ее полей блестели два злобных буравчика блеклых глаз. Я встала и подошла поближе к забору.

– Почему? – поинтересовалась я у человека за колючей оградой.

– Потому что вода нужна мне! – возмущенно потряс он мотыгой.

– Но нам она тоже нужна. К тому же, сегодня наша очередь поливать огород. Так мой папа сказал, – рассудительно пояснила я.

– Твой папа! А кто он такой!? Он в колхозе никогда не работал, – возмущенно потрясал серый человек своей мотыгой.

– Зато он работает директором школы в соседнем селе. И учит детей колхозников читать, писать и знать политическую карту мира, – возразила я.

– Ах, ты меня еще учить будешь, водяная крыса! – заорал он, сотрясаясь уже всем телом. – Я тебя сейчас в этом ручье утоплю.

Он попытался перелезть в наш огород, раздвигая ветки живой ограды мотыгой.

– Попробуй только перелезь в наш огород. Я на тебя в милицию жалобу напишу, что ты хотел обворовать наш огород. Писать я уже хорошо умею, – и в доказательство я выставила свою мотыгу вперед, преграждая ему путь. Надо сказать, что в это время года воровать в нашем огороде было нечего, кроме зеленой алычи.

Тут он охнул и попятился назад. Потом очень быстро пошел вдоль забора в сторону речки Цалы, привычно закинув мотыгу за плечи. Это был Геде, донесший на моего работягу- деда, что он против колхоза, против советской власти и против самого товарища Сталина, одним словом – враг народа. Детей у Геде было пятеро. Два его старших сына подрались, и в пьяном угаре один зарезал другого; третий сын его родился слабоумным, бегал по деревне с большой суковатой палкой и громко орал, что он самый сильный в мире. Никто, конечно, не обращал внимания на его уверения, потому что был он труслив, как заяц. Зато, пася колхозное стадо, он нещадно избивал скот своей суковатой палкой. Две дочери его были так некрасивы, что никто из окрестных женихов не отважился на них жениться. Так и состарились они в отцовском доме.

… Старая карта на стене за печкой была вся разноцветная, потому что каждая страна желала отличаться от других своим неповторимым и особенным цветом, чтобы ее не спутали ни с какой другой и ненароком не посчитали своей. Наша страна – СССР – была самой большой, на карте имела нежно-розовый цвет, и напоминала мне какое-то беззлобное животное, уставшее от долгого бега и прилегшее отдохнуть, заняв при этом половину двух континентов. Даже желтый Китай был меньше нашей страны, а уж Америка или США (так на ней было написано) был намного меньше нашей и разделяли ее с нашей великой Родиной два голубых океана – Тихий и Атлантический. Как этот Кенноди собирался напасть на нашу великую страну, которую даже фашисты не могли победить, я никак не могла понять. Наверно он, этот Кенноди, --">