Мария Сергеевна Ефремова-Костерина - Загадка сфинкса

стал поджидать её, иногда у дверей, чаще в самой парадной или на улице. Бездарно имитируя случайность встречи, я всё никак не мог подобрать нужных слов. Гораздо позже поняв, что нужных слов не существует вовсе. И, каждый раз, каждый проклятый раз, ни с чем поднимаясь к себе, я слушал как они разговаривают, смеются и…

Таким образом, я стал немым свидетелем того, как их отношения росли, от фотовспышки до тёплого света ночника. Хотя, едва ли это можно назвать ростом, ибо почти все модели Антона проходили этим путём.

Четверги сменяли друг друга в своем однообразии, повествуя о неумолимом ходе времени. Ну вот, это случилось, чуть раньше чем я думал, но это произошло. Помню, я тогда задержался в институте и пришёл позже обычного. Они ссорились, он кричал – она плакала, она кричала – он смеялся, как вдруг хлопнула дверь и она ушла. Больше я её не видел и не ощущал следов её присутствия.

Так было до последнего тёплого дня осени, когда в состоянии полной отрешенности от всего мира я брёл домой после убийственно нудной лекции по фармакологии. Зайдя в подъезд дома, где снимал маленькую студию, я моментально пришел в себя, почувствовав дивный аромат её дурманяще-пряных терпких духов. Интенсивность этого запаха на миг остановила моё сердце, я замер на месте, ожидая услышать её шаги. Но, лишь гулкая тишина разделяла моё одиночество в тот момент.

«Какой сегодня день, – невольно спросил я себя, – понедельник, кажется; точно – понедельник. Странно, ведь она приходила к Антону по четвергам. Что бы это могло значить?»

Не раздумывая более ни секунды, я ринулся к себе, но тут вдруг, в поле моего зрения попал уголок конверта, предательски торчащий из почтового ящика Антона.

Это произошло само собой. Словно под гипнозом. С лёгкостью, которой позавидовали бы даже кошки, я выцарапал этот злосчастный конверт из почтового ящика. Будто боясь быть застигнутым на месте преступления я встрепенулся, когда услышал шорох. Спрятав добычу я быстро поднялся к себе. Сердце у меня колотилось вовсю. Внезапный прилив адреналина отразился дрожью во всём теле. Возможно, это был вовсе не адреналин, может быть всему виной был запах, этот пьянящий аромат её духов, от которого кровь мгновенно закипала. Раздумывать над этим было некогда. Мне не терпелось увидеть содержимое конверта.

Находящаяся в нём фотография быстро упала к моим ногам, и надо сказать, я чуть было не последовал за ней. Эта фотография в полной мере раскрывала её кукольную внешность. Большие миндалевидные глаза с опушкой густых длинных ресниц, соболиные брови, в меру широкий лоб, слегка вздернутый кверху носик, круглые щеки, пухлые губы и ямочка на подбородке, а довершали образ, крупные темные локоны, мягко спадающие на плечи. Она была прекрасна в своей бесстыдной наготе. Снимок совсем не оставлял простора воображению. Я смотрел и не мог отвести глаз. Стиль Ню в хорошем исполнении это нечто восхитительное. На обороте нежно алела надпись "Прощай…", запечатанная поцелуем. И тут меня осенило – они расстались, расстались окончательно!

Пока я рассматривал фотографию, вся моя маленькая квартирка наполнилась завораживающим и таким дивным ароматом её духов. Прежде всего я поспешил убрать моё, не без труда добытое, сокровище в файл-папку, дабы не потерять остатки этого охмеляющего запаха.

Мысли мои неслись галопом куда-то далеко и на такой скорости, что я не поспевал за ними. Чтобы немного осознать себя, я залпом выпил остатки коньяка. Переведя дух, я решил, что всенепременно должен с ней познакомиться.

Окончательно придя в себя, я снова задумался. Но теперь уже о том, как нам познакомиться, ведь если они с Антоном расстались, значит ждать встречи здесь бессмысленно. Об Антоне я знал две вещи, у него было много женщин и он, очень любил пиво и раков. Решив использовать его «вслепую», я поставил всё на дружескую попойку.

Истратив почти весь свой неприкосновенный денежный запас, я подобно искусному ловчему устроил охоту на тигра.

Наутро я отчетливо понял одну вещь – ни одна в мире информация не стоит такого жесточайшего похмелья. Мне стоило немалого труда открыть слипшиеся глаза. И тут я горько пожалел об этом маленьком подвиге. В комнате царил полумрак, но даже он не спасал от светочувствительности, скажу больше, примерно около часа я видел все словно через подзорную трубу, туннельное зрение – имя этому кошмару. Болело всё, включая волосы. События прошлого вечера были как в --">