Владимир Геннадьевич Чагин - Подкова

Аккуратно поднявшись по гнилым ступеням, остановилась, положила ладонь на потрескавшееся дверное полотно, и, глубоко вдохнув, толкнула. Внутри было прохладно и сухо. Под ногами скрипели рассохшиеся половицы и стены немного повело, но вещи, покрытые толстым слоем пыли, лежали там, где она их оставила много лет назад. Подкова на месте, висела над покосившимся дверным косяком. Только мышиные следы и помёт по углам были новыми. Прислонилась к стене, замерла, слушая звенящую тишину. Глаза закрылись. Улыбнувшись, увидела, как босыми ногами затопала по цветастым половицам маленькая девочка. Она смеялась и уворачивалась от бабушки, пытавшейся её поймать. Родительский дом был тесным, но бабушке и маленькой Вере хватало. Долгими вечерами, после проверенных уроков она сидела возле окна, разглядывая новые школьные синяки и ссадины. Спрашивая бабушку, пыталась понять, почему так вышло, что они вдвоём и больше нет никого, но она лишь уклончиво отвечала – «Подрастёшь, поймёшь». Плакала, и ничего так сильно не хотела, как поскорее стать взрослой. Так было, пока не появился он. Возник из ниоткуда. Ей не было страшно, и бабушка не возражала, хоть и не верила до конца. Но Вера не хотела, чтоб ещё кто-то знал. Теперь ей не было так одиноко и грустно. Рисуя, рассказывала ему про то, кем станет, когда вырастет. Показывала поделки, сломанные одноклассниками, и приговаривала, – «Ничего, мы им ещё покажем». Он всегда молчал, но Вера придумала систему жестов, язык, понятный только им. Этого было достаточно. Ему могла доверить самое сокровенное, свои мечты о будущем и взрослой жизни. Так хотела, поскорее. Слишком рано, ей пришлось. Стоя над комьями земли, пыталась объяснить высоким людям, что ей нужно домой, и там ждёт он, но отведя в автобус, её увезли в интернат. Вернувшись, через много лет, долго его искала, но дом был пуст. Звала, безрезультатно. Воспоминания плыли дальше, подкрадываясь туда, где грудь сжимало, но как ни старалась забыть, не могла. Нахмурившись, Вера вспомнила мерзкий запах. Руки, прикасавшиеся к ней. Хорошо помнила, как в душный июльский вечер в незапертую дверь ввалились трое. Выследили её, поздно возвращавшуюся со смены. Ещё в электричке заметили. Шли лесополосой и наблюдали куда зайдёт. Ждали. Очнувшись, пыталась освободить связанные за спиной руки, стонала в мольбах, но получала лишь удары по лицу. Допив, один поднялся. Двое улыбнулись криво, потирая руки. Подойдя к ней, поправил вставленную в рот тряпку и взяв под руки, потащил на кровать.

– Ты там, поаккуратней, – сказал один и звякнул кружкой о стакан приятеля.

– Не переживай, она никому уже ничего не расскажет, – пробасил пахнувший алкоголем голос.

– Нам только оставь, не увлекайся, – подхватил третий.

Упав на спину, Вера почувствовала боль в руке, но крикнуть не смогла, прикусив тряпку. Дальше, смутно. Шум, удары, крики. Когда сознание вернулось, лёжа на полу, увидела его. Стоял в углу, показывая – «Всё будет хорошо». Лишь улыбнулась, снова потеряв сознание. Так и нашли её под утро, связанную, на полу. После долгого допроса следователь сказал, ей крупно повезло, что эта пьянь перебила друг друга, но всё же с пристрастием расспросил, видела ли она как один из убегавших, во дворе сам напоролся на вилы? Вернувшись, Вера убралась в доме, приготовила ужин, и, налив себе чай, поставила на стол вторую кружку, до краёв наполнив молоком.

«Спасибо!» – показала в пустоту.

«Сегодня праздник?» – последовал обратный жест.

«Мой день рождения» – улыбаясь, Вера вытерла слезу, показывая пальцами слова.

«Помню, было холодно, в твой день. Сегодня тепло».

«Сегодня новый день рождения!» – Вера расплакалась, закрыв глаза руками.

Вспоминала, как зиму меняла весна и так год за годом. Перебравшись в город, уговаривала его поехать с ней, но он, посматривая на подкову, показывал, – «Мой дом там, где она висит». Пыталась снять. Он злился. Не давал, разбрасывая вещи.

Шум за дверью, оборвал воспоминания. Открыв глаза, Вера прислушалась.

– Точно, сюда зашла! Вон, трава примята.

– Тише, – шикнул второй голос.

Повернувшись к двери, Вера прикрыла глаза от ворвавшегося внутрь света. На пороге двое. Молодой, с обросшим лицом. Второй постарше, в рваной майке.

– Деньги есть? – рявкнул первый.

– Сумку! – второй протянул к ней руку.

Вера опешила вначале, но, собравшись, поправила на плече плетёный ремень.

– Вы чего здесь забыли? – процедила, сузив глаза.

– Тише, – молодой --">