Ника Милославская - Мгновения счастья. Где живут улыбки?

несправедливостью не обратить внимание на данный важный факт – июль-то старался. Он упорно и целенаправленно изжаривал асфальт и сгущал сухой воздух, изгоняя из него ветерки, сквозняки и прочие дуновения. Теперь же, наславу потрудившись, июль гордо висел в гамаке из этого горячего, вязкого воздуха, снисходительно поглядывая на глупых изнывающих от жары горожан, которые пытались поскорее забиться в прохладное местечко, не оценив его стараний. Чтобы старания эти всеже оценили, июль то и дело смахивал с тротуаров кляксы непрошенных теней, растягивая секунды, когда солнце стоит в зените, на часы.

– Вот, как я и обещала! – звонко сказала стоящая на привокзальной площади девушка, протягивая своей спутнице аккуратный горшочек с россыпью мелких смешных кактусов. Та девушка, которая протягивала цветы, была полненькой, с длинными светлыми волосами и ярким рюкзаком на плече. Вторая же, как это часто бывает у истинных друзей, представляла полную ее противоположность – худощавая, будто вытянутая вверх, она была, наверно, дальней родственницей всех кактусов, на что прозрачно намекала ее короткая встопорщенная в художественном беспорядке стрижка. Предлагаемые вниманию кактусята были настолько малы, что нужно было очень присмотреться, чтобы их заметить. Коротковолосая наклонилась, почти уткнувшись носом в кактусиную ферму, и тщательно изучила мигом показательно расставившие колючки растеньица. В каждом кактусе живет скрытый культурист, обожающий напоказ поиграть мышцами. Именно он заставляет кактус гордо топорщить колючки, как только на него посмотрят. Эти же кактусы, хоть и были малы, внутренним культуристом уже обзавелись.

– Хм… И эта мелочь мне на долгую дружескую память? – скрывая улыбку, поинтересовалась она.

– Ага! Они мне на тебя похожими кажутся. Вы должны найти общий язык, – засмеялась ее подруга. Она вскинула лицо к небу, смахивая со лба волосы, и солнце заглянуло на секунду в ее глаза, оставив в каждом по маленькой светящейся своей копии.

– Когда ты вернешься? – она тут же посерьезнела, послушно отдавая притихшие кактусы.

– В октябре. С твоей привычкой не замечать времени поясняю: когда облетит половина листвы в парке напротив школы. Это-то ты точно заметишь.

Девушка с ярким рюкзаком вновь улыбнулась – открыто, светло и радостно, и два солнышка в ее глазах засияли еще ярче. Ведь очень приятно, когда кто-то помнит твои привычки, пусть это и обыкновение не замечать времени.

– Мгновение, замри! – шепнул стоящий неподалеку парень, закрывая затвор фотокамеры. О его ногу усердно терся механический кот.

***

Тим сидел за столом и смотрел, как послушно застывает полимер, сохраняя в себе оттиск чужих воспоминаний. Сегодняшний день был плодотворным – двенадцать ярких, радостных улыбок теперь лежали на полке, пойманные фотообъективом, чтобы вернуться к своим хозяевам, как только будут им нужны. Кэт, подражая живым котам, свернулась клубком в световом пятне настольной лампы, грея полированный металлический бок. Бок был горячим, как кипящий самовар, и Кэт раздирали противоречия: чего она хочет больше, погреться под лампой или чтобы Тим ее погладил? Склонившись всеже в сторону последнего варианта, она пружинисто спрыгнула на колени хозяину и чинно уселась, вместе с Тимом рассматривая зажатое у него в руках воспоминание. В овальном медальоне из полимерной смолы хохотал, откинувшись на спинку стула, высокий худощавый парень. Упругое тепло, которое всегда сопутствует искреннему счастливому смеху, билось крошечной птицей о гладкие границы медальона. Оно лилось из-под закрытых ресниц, заполняя собою все вокруг. Если постараться, можно было даже услышать, что иногда, смеясь, парень будто бы похрюкивал, не в силах вместить в минуту смеха всех своих эмоций, которых было минут на пять. Тогда тепло собиралось в крохотный пульсирующий комочек – искру, а затем вновь рассеивалось. Будто маленькая звездочка взрывалась, оставляя после себя новые и новые огоньки-смешинки.

Это воспоминание было первым в коллекции Тима. Что примечательно, и держалось оно намного дольше прочих. Значило это только одно: его владелец счастлив, ему не нужна помощь памяти. Уже давно Тим заметил, что есть такая удивительная категория людей – «вечные счастливчики». Это не счастливчики в привычном смысле данного слова, а скорее этакие живые

--">