Виктор Олегович Пелевин - TRANSHUMANISM INC.

Только потом Маня снимала с глаз повязку и непокорно взмахивала головой, посылая по свежевымытым волосам замедленную как в рекламе шампуня волну. Это движение, занимавшее всего несколько секунд, она снимала и переснимала целых два часа, пока не получилось то, чего хотело сердце.

И уже вслед за этим она гляделась наконец в зеркало, видела свою очаровательную мордашку, но оставалась как бы чем-то недовольна — брезгливо выпячивала губы (чтобы втянулись чуть полноватые, если честно, щеки) — и шлепала по зеркалу ладонью, как бы отвешивая ему шутливую пощечину.

Зеркало послушно качалось, наклонялось, и в нем появлялась наконец остальная голограмма, которую можно было как угодно останавливать, вертеть и зумить.

Безупречная фигура. С красиво оформленной грудью, розовыми сосочками, рыжеватым квадратиком интим-прически «адольфыч» (снова в тренде) и пирсинг-пищалкой зоны пупка, работающей от кукухи («стань наконец собой! огромная библиотека интимных стонов и шепотов бесплатно!»).

Бесплатно-то бесплатно, но за эту бесплатность пищалка начинала иногда передавать рекламу, причем норовила сделать это именно тогда, когда следовало изо всех сил интим-пищать (говорили, что она засекает рядом второе тело и снимает с рекламодателя оплату как за два включения). Позорченко, конечно. Но выглядела пищалка в точности как дорогая платная — для съемки сойдет.

В первом варианте голограмма была длиннее. Маня накидывала на голое тело полушубок, совала ноги в обрезки валенок и шла на заснеженный двор задавать скотине корм. В кадр попадали холопы в зеленых от соплей масках, многочисленные теткины иконы и даже официозный портрет бро кукуратора (за которым тетка прятала образ убиенного сердоболами государя — последнего из Михалковых-Ашкеназов, что было двусмысленно и опасно, поскольку государя и всех его клонов расстрелял в свое время лично бро кукуратор).

По стоимости кукухи, конечно, ясно было, что у семьи для работы есть холопы, и Мане не нужно ухаживать за скотиной. Но лично задавать корм скоту было стильно уже пару лет — в зоне «Евразия» так делали все богатые косметические влиятельницы. Иконы тоже не помешают: среди тех же косметичек опять стало модно выносить и вносить их назад под камеру, если хотелось намекнуть на богатство личной жизни. Даже простое присутствие иконы в кадре — это секси. Как бы намекает, да.

С другой стороны, многие могли не догадаться, что скотина и корм сняты для народности — не так уж далеко Маня от народа и ушла. Тетка жила не шибко богато, и холопов у нее на ферме было только девять. Зато иконы висели гроздьями на каждой стенке, и выносить их перед грехопадением пришлось бы очень долго.

Поразмыслив, Маня обрезала голограмму на «адольфыче». В прикладной видеопсихологии говорили, что запоминается последний кадр, а остальной материал воспринимается как предисловие. Она же не прелюдия к домашней скотине, правда? А вот милая мордашка в зеркале — вполне себе прелюдия к «адольфычу».

Краткость — сестра продаж.

В таком виде Маня и повесилась в Контактоне.

Прошел день, два, и стало ясно, что человечество не заметило.

Удивительного тут было мало. По всему евразийскому Контактону шеренгами висели такие же по сюжету голограммы: юное личико, повязка, красная или белая слеза, голая шейка, кастомная кукуха, навороченные аккубусы и дальше — короткий проблеск голой натуры.

И мальчики, и девочки вешают в Контактон именно смену кукухи. Во-первых, похвастаться — или кукухой, или голой шейкой. Во-вторых, после этого хвалиться кукухой не будет повода. Моветон. Придется ждать покупки новой — и тогда опять повязка, опять капелька крови… Так что Манина голограмма не сказала нового слова, и человечество можно было понять. Но не простить.

Зато голограмму увидел папа.

Маня узнала это, когда вернулась в Москву. Папа позвонил, она решила подурачиться и спросила:

— Папа, скажи, а усы у тебя есть?

— Как когда, милая, — засмеялся в ее ушных сеточках невидимый папа. — Сейчас нет. Зато есть у тебя…

Маня сначала не поняла. Потом дошло — папа видел голограмму с «адольфычем».

— Фу, — ответила она. — Как можно такое говорить…

Опять жемчужные волны папиного смеха.

— Ну я же не виновата, что это в моде, — сказала Маня. — Мне и самой не особо нравится, но у всех девчонок в голограммах так. Некоторые даже с кнутом снимаются.

— Я тебя очень люблю, Маня. Тебя и --">