Саша Ангел - Подстрочный человек

лет эта история была на слуху, строились различные догадки — но ввиду небольшой скорости объекта, долгое время ничего интересного не происходило. Десятилетия сменяли одно другое, люди продолжали заниматься своими делами, эры разума переходили во всеобщее помешательство войной, и о слепом гиганте вспоминали скорее как о каком-то сказочном герое. Только несколько научных центров получали сигналы с данными от изрядно устаревших искусственных спутников.

Это были фотографии и короткие видео, на которых фиксировалась незначительная активность гиганта, которая, однако, могла подтвердить, что это живое существо, а не какое-то странное образование.

Но всё изменилось, когда практически сто лет спустя после первого появления недалеко от земли, гигант достиг небольшой солнечной системы, где вокруг солнца вращалось всего три планеты.

Он активизировался, направившись к ближайшей из них — дав возможность скептикам убедиться, что землянам действительно повезло, что он тогда пролетел мимо и не проявил себя.

Приблизившись к планете вплотную, он обхватил её своими гигантскими руками и стал водить ими по поверхности. Можно только представить себе, как его разрушительные пальцы ломали горные гряды на неизвестной планете, оставляя навечно на ней следы.

С этой же целью он направился к дальше.

Каких только теорий не выдвигалось — но многим показалось, что тот читал на ощупь целые планеты, проникая в тайны, доступные только ему.

Рифленость

Он бежал по улице, ощущая каждой клеточкой, как за ним гонится чудище из городской пыли, плитки и волос тех, кто живёт тут. Даже частичка его самого преследовала его, и от этого становилось только хуже.

— Прочь скорее отсюда, — подгоняла его мысль.

И в его голове сложился образ места, где его ждёт спасение — с самого детства он восхищался открытым пространством, зелёными полями, где никого нет.

Осталось только покинуть черту города, и он спасён. Под открытым небом, в поле, продуваемом всеми мыслимыми ветрами, ему ничего не грозит.

Привычки крюками впившиеся в тело рвали кусочки плоти, а он сплёвывал кровь, смешанную со страхом и стыдом в канавы, но продолжал бежать. С каждым шагом его ноги стачивались, становясь на несколько миллиметров короче, но он не смел, посмотреть вниз и убедиться в правдивости своих ощущений.

Жестокие голоса окликали его, предлагая всё, что ему вздумается, но прочь, прочь…

Разорвав финишную ленточку страхов, он оказался в поле, заросшем ничем не примечательными растениями, в которых сейчас не было ничего от той зелени, о которой он так мечтал.

Огромный, рифлёный кусок неба навис над ним и стал снижаться.

Ещё секунда и свободный человек почувствует его солёный вкус у себя на языке.

Чушь

— Не нужно, тут слишком высоко, — говорит мне единственный друг.

Внизу акварельные волны перемешиваются палитрой, от которой у меня захватывает дух.

Жёлтые рыбки видны даже отсюда, и они кругами плавают внизу — словно создавая туннель, мишень или что-то подобное, готовое впустить меня.

Я совсем не слушаю своего уже бывшего друга, которого я отпускаю и расстаюсь с ним навсегда.

Самое примечательное в нём в это мгновение, это то, что у него появились муравьиные челюсти, которыми он бормочет свои шаблонные фразы, пытаясь меня отговорить. От этого у него такой забавный вид, что я искренне смеюсь.

Старательно проговаривая на муравьином языке, я говорю ему, что всё будет хорошо, и я вернусь прекрасным рисунком.

Он смотрит на меня как на идиота, и не понимает ни слова.

В ожидании хруста

Всю свою хрупкую жизнь она провела в ожидании хруста.

— Операция прошла успешно, но ваша дочь родилась особенной, — сказал врач, падающему по спирали в обморок отцу.

У девочки были листья-ноги, зелёные и плотные, но на которых было невозможно нормально стоять.

Всё своё детство она провела в клиниках, которые исследовали её случай, писали научные работы и защищали статьи. Что-то из этого помогло ей, и к начальным классам школы она научилась ходить, или «мягко шелестеть», как говорили её любящие родители.

Казалось, что всё будет хорошо.

Но счастье продлилось недолго — девочке стало хуже.

— Лиля, мы тебя очень любим, не бойся ничего, — утешали они, в то время как в глазах отца кружились воспоминания.

Листья-ноги стали желтеть, как осенью и --">