Вероника Тутенко - Женщины и звезды

тревожащие мысли.

–Знаете, что меня удивляет, – начал он издалека. – Такая красивая образованная молодая женщина – и не замужем? Разве мало женихов вокруг? Или нет достойного в деревне? Как это модно сейчас говорить, принца ждёте на белом коне?

Молодой человек щеголевато тряхнул соломенным чубом и многозначительно посмотрел на учительницу и с удивлением заметил, что она вдруг как-то сразу сжалась, и как назло ещё усадьба эта на пути, о которой тоже ходят всякие мистические слухи.

– А вы знаете, какое прозвище у вас? – через силу улыбнулась учительница.

– Знаю! Шопен, – неестественно рассмеялся учитель. – А я ведь в детстве и впрямь мечтал стать композитором. Но… – развёл руками. – Дети, они ведь чувствуют всё, и это хорошо, что вы у них ассоциируетесь с французским, а я с музыкой. Значит, мы на своём месте. Математичку, например, прозвали Цаплей, а физрука и вовсе Горынычем.

– Да, нам с вами повезло, – со спокойной улыбкой согласилась Француженка.

Сбоку от дороги сквозь деревья проступали контуры старины.

Выражаясь точным языком архитектуры, двухэтажная усадьба на окраине села относилась к эпохе зрелого классицизма. Выражаясь образно, его колонны смотрелись в зеркала прудов-близнецов, окружённых хороводами яблонь. Тогда же в девятнадцатом веке, был построен и храм в центре села, придававший окрестностям праздничный вид.

Молодой человек опустился на поваленное бревно и звучно, нараспев продекламировал:

«Рояль был весь раскрыт, и струны в нём дрожали, Как и сердца у нас за песнию твоей». Фет… Сто с лишним лет назад написал, а как современно… Ведь правда?

Андрей Сергеевич сорвал вдруг росший под ногами цветок, нарочито громко вдохнул его аромат:

– Табак. Каким-то ветром занесло. Видимо, с теплиц. Их много вокруг, табаков.

И, отбросив цветок, резко притянул девушку к себе, так что она только вскрикнула, и впился губами в губы.

Насилу высвободившись из нежданных объятий, учительница беспомощно оглядывалась вокруг, но тщетно: вечером даже те, кто не особенно верил в слухи о призраке барина, боялись забредать в эти места.

– Простите, – опомнился молодой человек. – Не знаю, что это со мной. Наверное, очарование здешних мест подействовало. Такая красота… Это озеро, старинный парк, – он увлёк девушку вглубь аллеи за собой.

– Я вот ещё что хотел всё время спросить, но стеснялся, вы меня уж извините, если что, за бестактность…

Марина Тарасовна уже знала, что за вопрос её хочет задать Андрей Сергеевич, и молча стянула с руки перчатку.

Крик учителя пения слышали во всём селе, на следующий день он уехал обратно в Москву, а за Мариной Тарасовной ещё больше упрочилась слава колдуньи. Впрочем, ученики верили её мягкому голосу и лучистому взгляд, а отнюдь не слухам.

Была у Марины Тарасовны и своя любимица, правда, этот факт она старалась скрывать даже от самой себя, ведь у хорошего учителя все ученики равны, а, следовательно, любимчиков быть не может.

Большеглазая рыжеволосая Алёнка играла в «Синей птице» Митель, обожала, разумеется, французский и, поступать, конечно, собиралась на инъяз, чтобы преподавать, как любимая учительница Марина Тарасовна, французский. Она, конечно, делала всё возможное, чтобы подготовить (что там греха таить!) любимицу к вузу. И даже, когда та некстати заболела под конец учебного года, после уроков и репетиции кружка занималась с Алёнкой на дому, хоть девочка и жила через две деревни, и добраться до неё можно было только пешком или если кто подбросит на лошади.

Но в этот раз никакой повозки не встретилось ни по пути туда, ни обратно.

Марина Тарасовна старалась идти как можно быстрее, ведь вечерняя прохлада уже смешивалась с запахом табаков, а она едва достигла барской усадьбы, где каждый раз её снова и снова настигали  тревожные воспоминания. Усилием воли учительница заставила себя думать о приятном. Так бабушка когда-то наказывала перед сном «думай о хорошем», и она рисовала в воображении неведомый край, где ласково море, где много цветов, похожих на наши табаки – только ярче – и немного на бабочек.

Марина Тарасовна вспоминала смешливое лицо Алёнки, которое, впрочем, время от времени грустнело, когда девочка со вздохом сожалела, что пропустила несколько репетиций подряд, а ведь у неё одна из главных ролей; но утешалась тем, что простуда уже почти отступила и уж точно сдастся в плен здоровому румянцу к генеральной репетиции.

Мысли о хорошем вдруг --">