Юлия Александровна Колесникова - Жизнь хорошего мужа

Следующие сутки моя супруга провела в операционной. Я не спал всю ночь: страх за жену все сильнее овладевал моим, казалось бы, несокрушимым спокойствием. Все же успокаивало то, что она врач и не позволит развиться смертельной болезни или еще чему-нибудь неприятному.

Придя домой после тяжелого операционного дня, у Наташи даже не было сил разговаривать. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и уснули, хотя и были на нервах, по крайней мере я.

Ночью меня разбудил клокочущий звук, доносящийся из Наташиной глотки, и близко не похожий на храп. Я подскочил от ужаса и уже хотел будить жену, как звук исчез и мне на минуту показалось, что она и вовсе перестала дышать. Я растормошил спящую, но от этого сделал только хуже: ее вырвало какой-то вязкой зеленоватой слизью, не похожей на остатки переваренной пищи. И тут я вспомнил, что давно не видел, как жена ест. Наташа посмотрела на меня своим холодным мертвенным взглядом. Казалось, мы оба не понимаем, что здесь происходит. И только когда кровь вернулась к моему лицу, я заметил, как дыхание супруги участилось. Я даже не сообразил вызвать скорую. Мы смотрели друг на друга и долго не могли вымолвить ни слова. Я стал рассматривать ее загноившиеся пятна и почувствовал зловонный запах от ее тела, который чем-то сильно напоминал трупный.

— Да что ты так смотришь? Все в порядке, просто инфекцию подхватила еще там, в этой… Якутии, — спокойно ответила она. — Я же врач, не нуди. Не надо скорую. Хорошо, завтра лягу в стационар, в инфекционное.

Признаюсь, это меня немного обнадежило, но не успокоило. Я решил выяснить, что происходит, самостоятельно. Дождавшись, пока она уснет, я залез в ее личные вещи, чего раньше никогда не делал, и нашел записную книжку, с которой решил начать. Листая страницы, исписанные фирменным врачебным шифром, не разобрав ни слова, я наткнулся на вложенное письмо, написанное уже более человеческим подчерком. Содержание этого короткого, но спирающего дыхание, текста дало все ответы. Написано было следующее:

«Коллега! Много и подробно писать не могу. Поздравляю с исцелением, если можно так выразиться, эксперимент, судя по всему, удался. Но тут проблема. Ваша клиническая смерть была официально зафиксирована еще до процедуры, ничего не могу поделать, кто-то нас выдал. Дело заведено. Главный уже в уголовном розыске. Вы, как официально мертвая, конечно, не входите в число свидетелей, но ваше тело теперь найти не могут — вот в чем беда. Если вас найдут живой — будет очень много вопросов, а я попасть в тюрьму не хочу. К тому же, думаю, вашему мужу скоро пришлют некролог. Вам же советую скрыться подальше, чем быстрее — тем лучше. Я вас предупредил».

После прочтения этой ереси у меня потемнело в глазах. Но я взял себя в руки и продолжил искать вещдоки. Пролистав очередной том «Клинической онкологии» из стопки на столе, я нашел какой-то рецепт, выписанный явно не Наташиной рукой. Названия на латыни и дозировки мне ни о чем не говорили, но привлекла внимание блеклая печать врача с фамилией Резников. За этот волосок я и решил зацепиться, пока не нашел новый. Но почему она тогда не уехала?

Наташа проснулась от собственного инфернального храпа. В испуге она вскочила с кровати. Я сидел перед ней на кресле и смиренно ждал ее пробуждения с целью вывести на чистую воду.

— Что… Где? — Наташа будто не узнавала место, в котором оказалась, а когда отдышалась — продолжила, — приснилось, что в гробу лежу, похоронили заживо. Ты не спал?

— Нет, дорогая, охранял твой сон, — а сам в уме перечитывал то письмо. — После поездки ты такая тревожная, или это побочное действие инфекции?

— Не знаю, утром выясним.

— Расскажи о поездке, раз не спишь. Я ни слова не услышал о конгрессе, хотя бы красоту Якутии уже опиши.

— О чем ты? Какая поездка? — удивленно смотрела на меня, я подумал, что это неудачная отмазка и деликатно напомнил, что она отсутствовала десять дней.

— А! Да некогда мне было красоту рассматривать, — тон жены повышался, — собралась коллегия, глава заседания прочел доклад о своих исследованиях. И все.

— А что остальные дни делали? — я старался ее не пугать, но наводящие вопросы только нагнетали напряжение.

— В смысле?

— Доклад один что ли был? А остальные девять дней на что ушли?

— Ну как… Мы разбирали результаты, изучали материалы, для этого много времени требуется, не все так просто, как тебе кажется. Там огромная научная база.

Я выдержал --">