Филип Давид - Дом памяти и забвения

разумом, но и эмоциями, что существует нечто над этим. Древние греки силу «ведущего, который идет рядом с нами и который помнит наше предназначение», называли «даймон».

Тут мой собеседник на мгновение замолк.

– В каждом человеке обитает таинственное, непознаваемое, нечеловеческое, нематериальное существо, которое управляет его судьбой. Мою мать отправили в лагерь, и там она скончалась, даже не увидев лиц своих убийц. И та смерть была анонимной. Так же как и насильственная смерть моей сестры в день освобождения от руки разъярившегося бойца, у которого произошел нервный срыв и он принялся убивать всех, одного за другим, кто оказался поблизости. Не так давно я потерял и дочку. Она погибла в Сараеве от пули снайпера. Тут, уважаемый мой господин, нужно говорить не о банальности преступления, а о даймоне, который для кого-то ангел-хранитель, а для кого-то судья и исполнитель наказания, о действии чего-то мощного и неприкасаемого, чего-то такого, что мы не можем объяснить. Я убежден, что над каждым отдельно взятым человеком, над каждой семьей, над целыми народами есть та таинственная сила, которая называется даймоном. Она их ведет, спасает или же уничтожает. Разве можно рассуждать о банальности зла, когда все эти смерти, смерти самых дорогих мне людей, и не только их, но и смерти многих других людей, хоть и совершенные рукой человека, в действительности дело убийц без лица, анонимных палачей, которые вообще не знали, кто их жертвы. Я сам, в отличие от госпожи Ханны Арендт, с рассуждениями которой о банальности зла здесь соглашаются, уверен, что зло имеет космическую природу, что оно иррационально и неудержимо. Грех, наказание, прощение, утешение – все рассуждения об этом бессмысленны и фальшивы.

Я видел, как в уголках глаз этого человека появляются слезы. Он отер их рукой. Я хотел что-нибудь сказать, выразить запоздалое сочувствие, но ничего не произнес. А он как будто бы застеснялся после всего, что сказал. Встал, не попрощавшись, повернулся и ушел. Я не успел спросить, как его зовут, в сущности, мы с ним даже толком не познакомились.

Возможно, со временем я и забыл бы о нашей встрече и о его необыкновенной исповеди, если бы не произошло нечто, освежившее мои воспоминания. Несколько дней назад в телевизионных новостях сообщили о взрыве бомбы в переполненном пассажирами автобусе, совершенном психически ненормальным мужчиной. Показали фотографии жертв. На одной из них я узнал лицо человека, который тогда, вечером, рассказывал мне о беспощадном насильнике, даймоне, о мифическом существе, которое связывает нас с потусторонним миром.

Сможем ли мы когда-нибудь наверняка узнать хоть чуть больше о том сокрытом от нас, таинственном глашатае жизни и смерти, об этом ангеле спасения и ангеле уничтожения, который, оставаясь в глубокой тени, распоряжается нашими судьбами?

Сон Альберта

Альберт видит волнующий сон.

Он находится на одинокой провинциальной железнодорожной станции.

Здание станции обветшало, от стен отваливаются куски штукатурки. За двумя грязными окнами можно разобрать лица станционного персонала. Это некрасивые, старые лица отслуживших свое почтовых и железнодорожных работников.

Все окутано зловещим полумраком. Небо серое, на окрестные поля опустился туман.

Альберт стоит на перроне и ждет. Чего и кого ждет, он не знает.

Вдруг из полумрака появляется колосс с двумя горящими глазами. Это локомотив тянет десяток вагонов. Слышен лишь стук колес. Это вызывает у Альберта чувство страха. Даже паники. Ему хочется бежать с этого перрона, на который он попал сам не зная как. Но он не может.

Черный локомотив тянет за собой неосвещенные вагоны.

Поезд въезжает на станцию, слегка замедляет движение, но не останавливается. Однако Альберт видит прижавшиеся к окнам вагонов лица. Это не лица живых людей.

Это мертвецы, речь идет о поезде мертвецов.

И среди однообразного шума, который вызывает озноб и ужас, до Альберта доносится голос, который перекрикивает весь шум, детский голос.

– Братик, спаси меня! Здесь так темно!

Это голос его маленького брата Элиаха.

Кричит ему: «Не бойся, Эли, я здесь!»

Но только и может, что взглядом проводить удаляющийся поезд.

Просыпается весь в поту. Сон глубоко врезается в его сознание.

Первая глава, которая посвящена размышлениям о границах допустимого и попыткам эти границы перейти. Из дневника Альберта Вайса

Записи в дневнике заполнили много --">