Даниэла Торопчина - Королева бала

девочек фотографировалась у украшенной стены, несколько человек разговаривали в стороне со своими родителями, кто-то уехал домой. Юле было скучно, она, облокотившись на руки, полулежала на столе. Тело под платьем чесалось, ноги болели уже невыносимо, но разуться было нельзя; рядом пыталась хоть чем-то себя развлечь подруга, — но у нее это плохо получалось.

Вдруг сказали, что пора. Родители расселись по машинам и повезли детей на набережную — встречать рассвет.

Дул утренний ветер, плечи судорожно подергивались, в неудобных туфлях болели ноги. В горле собирался предательский комок, глаза слезились от ветра и переживаний. Сесть было некуда, и приходилось стоять, переминаясь с ноги на ногу. Юля больше не была красивой, и никто из сотен и тысяч выпускников, собравшихся здесь, не был. Все разбрелись кто куда: некоторые встретили знакомых и обсуждали с ними что-то, другие просто стояли в стороне от всех. Юля снова смеялась с подругой — натянутым, истерическим смехом. Так смеялись все; никто не заметил, как встало солнце.

Родители вызвались развезти всех по домам. Юля села в чью-то машину: сперва внутри оказалась голова, затем левая нога, и потом уже девушка плюхнулась на сиденье, втянув в салон правую ногу. Но что-то в ее голове перещелкнуло; шепотом: “Извините”, — и вышла.

Это была последняя машина, и она уехала, оставив девушку одну, — наверное, так не должно было быть, но Юле хотелось именно этого. Сняв туфли, она зашагала босиком по холодному колючему асфальту — ей было хорошо. Вскоре начали ходить маршрутки; кое-как насобирав в сумочке мелочи на проезд, девушка, так и держа туфли в руках, поехала домой.

Мама еще спала. Юля тихо прошла в свою комнату, закрыла дверь. Ей не хотелось, чтобы что-то из вчерашнего дня было правдой; она не знала, что делать сейчас. До наступления уже настоящего утра она в платье лежала на кровати, глядя в телефон.

--">