Александр Леонидович Яковлев - Живая святая православного джихада

— Давайте начнем, — твердо заявил собравшийся с духом военкор. С большим удовлетворением он отметил, что голос его не дрожал, а звучал уверенно и раскованно.

— РПЦ называет Церковь Святых Новомучеников и Исповедников тоталитарной сектой, а ее членов — религиозными фанатиками. Что представляет собой ваша организация и чем вы можете объяснить такое к ней отношение? — начал Денис.

Отец Григорий отвечал негромко, но его глубокий и мягкий голос заполнял все помещение и будто обволакивал слушателя:

— Наша церковь — это объединение верующих, отказавшихся жить во лжи, грехе и грязи, наполняющих современный мир. Людей, решивших вернуться к основам морали, заложенным в нас Господом.

Он немного помолчал, а затем продолжил:

— Что касается отношения к нам со стороны управленцев из РПЦ, то я могу ответить им словами апостола Луки: «Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе сокровище неоскудевающее на небесах, ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет».

— И что же является вашим сокровищем?

— Люди. Не золотые ризы и бриллиантовые тиары, не дворцы и бассейны, а простые люди, которые ищут Царствия Божия на земле.

— Что делает ваша община в зоне специальной военной операции?

— Сражается, — улыбнулся отец Григорий. — И здесь, и в любом другом месте, куда ступает нога наших миссионеров, церковь сражается за души людей.

— Против кого?

— Против сил зла, конечно. Против тех, кто встает на пути рода людского к спасению. Против тех, кто, осознавая или нет, идет дорогой греха. Со времен римских катакомб мы ведем этот бой. Вспомните послание апостола Иоанна: «Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле».

— И против кого вы сражаетесь конкретно здесь?

— Против дьяволопоклонников, прославляющих порок. Против одурманенной христопродавцами паствы, воспевающей ересь. Против безбожников, решивших ввергнуть всех нас в грех. И против себя — горячим свинцом выжигая трусость и малодушие перед лицом священного долга.

— Вы хотите сказать, — Денис поднял ладони, немного ошеломленный пылкой проповедью отца Григория, — что испытываете самих себя на войне?

Собеседник погладил бороду и, чуть подавшись к военкору, заглянул ему в глаза.

— Денис, ты всерьез веришь, что наш всемогущий Господь, Создатель всего сущего, не смог бы, если бы пожелал, покарать всех неверных без боя?

И, не дав ответить, продолжил:

— В своей бесконечной мудрости он предписал нам священную борьбу за веру, чтобы неверными испытать верующих.

Ошарашенный корреспондент хлопал глазами. А отец-исповедник продолжал говорить глубоким голосом, вбивая слова, как плотник — гвозди, в сознание Дениса:

— И для нас нет радости больше, чем радость борьбы за святую веру. Мы не боимся преград на своем пути, потому что веру можно закалить только так.

Военкор ощущал себя сбитым с толку экспрессией и откровенностью командира. Он ожидал куда более спокойного диалога, но отец-исповедник умело захватил инициативу и удерживал его внимание.

— А ты, Денис? Зачем ты сюда приехал? — неожиданно спросил отец Григорий. И снова взгляд его серых глаз ломал любые барьеры и заглядывал прямо в душу гостя.

— Я… я, в общем… — на секунду корреспондент потерял самоконтроль, но тут же собрался, — я приехал, чтобы рассказать людям в России правду о тех, кто воюет в зоне СВО. И в целом о Донбассе, об ополченцах.

— Ты же ездишь сюда уже восемь лет, да? — отец-исповедник улыбнулся.

— Да, пишу репортажи со всего фронта.

— И, видя слезы матерей, видя убитых детей, год за годом ты не брал в руки оружие, не вставал на защиту слабых и безвинно убиенных?

— Послушайте! — возмутился Денис, — Я не военный. Я даже в армии не служил. Я помогаю людям тем, чем могу, — рассказываю правду, привлекаю внимание к проблемам…

— И что значат слова в то время, когда важна крепость рук? — перебил его отец Григорий.

Военкор шумно выдохнул:

— От меня больше пользы на своем месте. Можно сказать, что я трус, но если так, то какой от меня толк на войне? В чем смысл, если мне дадут в руки автомат, а я буду прятаться на дне окопа, трястись там в слезах от страха. Кому от этого будет польза? Я и сам погибну, и товарищей подведу. Я это прекрасно понимаю и не лезу в то, что не могу потянуть.