Лиз Бурбо - Ариссьель. Жизнь после смерти

может вкусить только свободный человек!

Я вдыхаю смешанный аромат земли и талого снега: именно это и есть для меня характерный запах весны. Весна бодрит меня, ведь зимы у нас, в Квебеке, такие долгие! Обещал я себе выбраться в январе куда-нибудь поближе к солнцу, но получилось как всегда. Меня снова не отпустили срочные дела на работе, и я остался мерзнуть здесь. Ну уж в следующем году я непременно куда-то вырвусь, даю слово!

Вдалеке я замечаю вывеску… Что-то она мне напоминает… Ах, да! Это же ресторан, куда мы с моей бывшей женой Моной приходили летом 1978 года отпраздновать ее день рождения. Прошло почти восемь лет, но я до сих пор помню, как она призналась мне, что очень хочет поужинать со мной наедине вон на той милой террасе наверху, на третьем этаже, которая нам обоим очень понравилась.

Уже час дня… Почему бы не присесть где-то? Вкусный обед станет отличным продолжением сегодняшнего дня, который так замечательно начался!

К тому же этот ресторан так и манит к себе. Странно почему? Ведь воспоминания о нашем с Моной последнем вечере были не из приятных. С самого начала ужина ей, несмотря на все старания, так и не удалось скрыть свою нервозность. Затем она начала разговор о том, что больше всего ее волновало, о детях, нарушив свое же решение не говорить о них. Не переводя дыхания, она призналась мне, что чувствовала себя очень несчастной, видя, как отношения между мной и ими с каждым годом все ухудшаются, если и вовсе не разрушаются. Поскольку у меня не было ни малейшего желания оправдываться или слушать нотации, я просто-напросто слушал ее, давая выговориться. Не выдержав моего молчания, вскоре Мона совсем растерялась, тоже замолчала и сбежала в туалет. Вернувшись, она выглядела огорченной и заплаканной.

Тогда я попытался отвлечь ее, сменив тему разговора. Я сообщил ей, что как раз провернул удачную сделку, и предложил купить себе что-то приятное, как только мы поужинаем, на что она печально и разочарованно ответила, что я готов на все, лишь бы только избежать действительно важного и серьезного разговора. Она добавила, что у нее совершенно пропало настроение праздновать, а еще меньше ей хочется ходить по магазинам. Стоит ли говорить, что тут-то наш ужин и закончился?

Помню, как я тогда размышлял о том, насколько мужчинам сложно быть на одной волне с женщинами, особенно если дамы не озадачиваются тем, чтобы понять тебя и пойти навстречу, а только постоянно усложняют себе жизнь. Я и теперь продолжаю думать, что женщины – сложные создания, хотя, признаюсь, сегодня было бы неплохо оказаться в приятной женской компании. Очень жаль… Закажу-ка я бокал шампанского и воспользуюсь этой возможностью расслабиться, отпраздную свою свободу!

Странно, но после первого глотка меня охватывает печаль.

Любопытно, ведь пару мгновений назад я купался в счастье… И для счастья у меня есть всё: здоровье, средства и даже машина моей мечты! Ну да, я одинок, и что же? Я могу соблазнить любую женщину, стоит только захотеть! Так, делаю над собой усилие и беру себя в руки.

Романтическая обстановка, особый запах и сама атмосфера на этой террасе… Нет, я не могу перестать думать о Моне. Как она? Как чувствует себя? Вот уже пять лет я ничего о ней не слышал. Когда-то наш сын Бен говорил, что она хотела переехать в Британскую Колумбию, в Ванкувер. Я был так занят своими делами, что даже не позвонил ей. И почему я тогда не спросил у нее, от кого она собирается так далеко сбежать?

Постепенно я переключаюсь в мыслях на своих детей. У меня их двое: Бену (на самом деле его зовут Бенани, но Бен мне нравится больше) только что исполнилось тридцать лет, а Карине – двадцать восемь. Как мне вот так сходу удалось вспомнить их возраст? Мне их обоих не хватает. Странно. Неужели я становлюсь сентиментальным? Как они там, как поживают? С ними я тоже не виделся вот уже пять лет. Помню, как сразу после отъезда их матери я подумал, что нам пора бы повидаться. Тогда я позвонил дочери, но не успел даже предложить ей встретиться, как она молниеносно и недвусмысленно отрезала:

– Папа, мы с Беном больше не хотим тебя видеть. Ты звонишь нам, только когда вспоминаешь, что обязан исполнять роль отца. Но на самом деле ты НИКОГДА не был для нас настоящим отцом. Не нужно и сейчас насиловать себя. У нас своя --">