Артур Бондаренко - Клинч за жизнь

Джек Лондон

Эта история началась на центральной улице города Унгены в 1962 году. Здесь в трёхкомнатной квартире двадцатипятилетний инженер делает предложение своей возлюбленной, молодой студентке педагогического вуза. Первые несколько лет брака эти двое были примером для каждого молодого человека в городе, особенно после того, как их фотографию напечатали в одном из выпусков местной газеты.

Это произошло совершенно случайно: пока молодожёны ворковали на балконе второго этажа, их заметил местный фотограф. Ничего не сказав, он притаился (наверное, за ветвистым виноградом), сделал снимок и ушёл незамеченным. Кадр получился отменный: высокий брюнет аристократичной внешности нежно поправлял вьющиеся локоны своей возлюбленной. Она опиралась руками на кованую решётку с красивым орнаментом и улыбалась мужу. Всё это на фоне листьев винограда. Когда фотография попала в газету, эта пара сразу же стала негласным символом любви, а сам снимок — унгенской версией «Похищения Психеи».

Время шло, мужчина стал лучшим архитектором города, а женщина — уважаемой учительницей. Настало время для новой фотографии — на этот раз с ещё одним лицом. На месте этого лица муж видел пухлую мордашку мальчика, а жена — розовое личико девочки. Но детей у них не было. Никто не разбивал предметов, не разрисовывал стен и не плакал по ночам. В итоге царящая в доме тишина превратилась в адское безмолвие, и супруги уже не могли спать спокойно. Чтобы избавиться от этого дьявольского парадокса, муж напивался перед сном, а жена, которую отвращал запах алкоголя, просто смирилась с бессонницей. Да и что толку спать, если вместо этого можно всю ночь грезить о маленькой дочурке с розовыми щёчками. Правда, жене не всегда удавалось спокойно мечтать из-за разборок с пьяным мужем. «До сорока лет я удочерю девочку», — говорила она себе и продолжала терпеть унижения, измены и побои своего мужчины.

Мечты об удочерении так и не сбылись, потому что супругам после тринадцати лет тщетных попыток удалось зачать ребёнка. Нетрудно догадаться, как отреагировала на эту новость будущая мать и как отреагировало зоркое советское общество.

Жене не было дела до сплетен, да и муж, как показало время, изменился. Он больше не унижал супругу и даже проявлял искорки заботы. В представлении жены эти искорки были залогом будущего семейного очага, но не тут-то было: после шести месяцев молчания из тела сухопарого инженера вылез настоящий зверь, подпитанный алкоголем и колкими замечаниями собутыльников насчёт «волшебной беременности».

Вся накопленная ярость была выпущена в одном убийственном порыве. Целую ночь беременная женщина бегала из комнаты в комнату, кричала и безуспешно пыталась добраться до открытого окна, чтобы позвать на помощь. Когда муж настигал её, она обхватывала живот обеими руками и терпела побои. Затем мужчина успокоился. Он пошёл спать, а жена валялась на кухне с разбитым лицом. Услышав его храп, она поднялась на колени и на цыпочках вышла из квартиры. В одной ночнушке женщина похромала в сторону восходящего солнца, где находилась больница.

На полпути её подхватил милицейский «Уазик» и повёз в травматологию. Попытки допроса не увенчались успехом: женщина отвечала коротко и невнятно, в словах чувствовалась паника. Чем дольше они ехали в машине, тем страшнее были картины, списанные с реальности и дорисованные её воображением: женщине чудилось, что муж бил не её, а их новорождённую дочь. В одной из сцен жена лежала на полу перед кухней, будто парализованная, в то время как здоровый садист избивал грудного ребёнка на кухонном столе. Мать видела, как лицо плачущей девочки покрывалось синяками, как пухлые губки рвались и из них брызгала кровь, а когда муж швырял дочь на пол, она слышала хруст маленьких рёбер.

Галлюцинации сломили женщину. В кабинете у врача она захлёбывалась в слезах и чуть ли не теряла сознание. Всё было как в тумане. Она не слышала, как врач диагностировал перелом носа и вывих левой ноги, однако два слова донеслись до неё чётко: «Надо рожать».

— Что, что вы сказали?

— Я говорю, рожать надо, Наталья Максимовна, — подтвердил доктор.

— А ребёнок… что будет с ним? Я ведь ещё на седьмом месяце…

— Да не переживайте вы, здесь знаете сколько семимесячных рождаются! Так что вы уж погостите у нас пару дней, а потом можете и домой возвращаться.