Алиса Поникаровская - Игра в ошибки

раз улыбнулась: судьба, и вошла в ту же дверь. Подошла и поздоровалась первой. Михалыч улыбнулся светло, как будто встретил давнего друга.

— Ну, как дела? – спросила она.

— Помаленьку, – откликнулся он. – Вот с базы поперли, собираем аппаратуру, будем новую искать.

— Обидно, – посочувствовала она.

— Ничего, – отмахнулся он. – Не в первый раз.

Его друг молчал, возвышаясь над ней плечистой громадой, и Алисе показалось, что он не одобряет ни единого сказанного ими слова. Она поежилась, потом одернула себя, в конце концов, не с ним же она разговаривает, и сказала Михалычу:

— Надо бы как-нибудь собраться, пивка попить…

— Надо, – отозвался он. – Может, соберемся как-нибудь…

«Ну, это не ответ, – подумала Алиса. – Как-нибудь означает никогда».

— Давай сегодня, – взяла она быка за рога. – Ты не занят? А то у меня муж уехал, скучно…

— Давай, – легко согласился он и снова улыбнулся.

Алиса, которая все это время решала, что же нашла в нем Лизка, наконец, поняла: улыбка… Он улыбался удивительно светло и обаятельно.

— Я буду дома после девяти, – сказала она. – Запиши телефон и адрес, позвонишь в девять, потом подъедешь.

Он записал все это на какой-то обрывок и кивнул:

— Договорились.

— Только обязательно позвони, – улыбнувшись, погрозила она.

— Конечно, – снова кивнул он и поднялся. – Мы выходим, до вечера.

— Пока, – махнула она рукой, глядя им вслед и все так же ощущая недовольство, сквозящее даже от спины его друга. «Вот вампир, – подумала она. – Что я ему плохого сделала?» Подумала и забыла. Автобус тронулся.

Михалыч бегал по ДК, в подвале которого они репетировали, в поисках канистры. Его лучший друг Ким, присутствовавший в автобусе во время только что произошедшей встречи, ходил за ним тенью и упрямо повторял:

— На черта тебе это надо? У нее же муж, сам слышал. Вляпаешься опять куда-нибудь, вытаскивай тебя потом. И вообще, пить надо бросать, сколько можно уже, с самого Нового года, не прекращая… Не езди, поехали лучше вместе домой, сейчас заберем инструменты и домой. Поиграем, порепетируем. На черта ты потащишься на другой конец города, холодно же…

— Имею полный моральный облик, – отшучивался Михалыч, привыкший к такого рода наставлениям.

Они с Кимом знали друг друга давно, очень давно стали вместе играть и являли собой две половинки одного яблока, когда все, чего не хватает у одного, в избытке имеется у второго, и наоборот. Михалыч был человек ветреный, в чем-то легкомысленный, писал хорошие песни, больше чем нужно пил, чем, впрочем, отличается большинство музыкантов, брал взаймы деньги и отдавал их крайне редко, но никогда ничего не жалел и мог снять с себя последнюю рубаху, что часто и делал. Ким же всегда был человеком обстоятельным, который десять раз подумает, потом сделает, у него все всегда лежало на своих местах, он постоянно вытаскивал Михалыча, спасая его от совсем уж крутых запоев, был замечательным гитаристом и в музыке понимал друга с полуслова. Сейчас он был далеко не в восторге от того, куда Михалыч собирается, потому, стоило им войти в очередную комнату, он с порога заявил Толику, не дав Михалычу и рта раскрыть:

— Канистру ему не давай!

— Да ты что?! – опешил Михалыч. – Я что, маленький ребенок? – и повернулся к Толику. – Не слушай его. У него сегодня не все дома. Дай канистру.

— Возьми, – пожал плечами Толик, не выпуская из рук гитару. – Вон она, под столом.

— Спасибо, – обрадовался Михалыч и вытащил из-под стола канистру. Хлопнул Кима по плечу. – Не гасись, все будет хорошо! А домой вместе завтра поедем. Завтра и поиграем. Я в стекляшку за пивом. Пойдешь?

— Нужен ты мне, – буркнул Ким, не понимая, почему он так отчаянно не хочет, чтобы Михалыч ехал к этой девчонке. Он и видел-то ее в первый раз. – Тебе надо, ты и иди.

— Лицо попроще сделай, – улыбнулся Михалыч и скрылся за дверью.

Алиса прогулялась по парку, посидела в небольшой кафешке, вышла на улицу и поняла, что не рассчитала время и к девяти домой никак не успевает. «Обидно», – подумала она про себя, мысленно подгоняя автобус, который явно не торопился, чтобы быстрее добраться до метро.

Она почти вбежала в подъезд, поднялась по лестнице на четвертый этаж и увидела, что возле дверей никого нет. Бросила взгляд на часы: десять минут десятого, вздохнула и открыла дверь. Зашла, разделась, включила в комнате свет и с тоской огляделась по сторонам. --">