Георгий Александрович Балл - Память (Рассказы)

Фени.

Манька! Люди! Манька!

В одном из сараев бабка держала козу, а сараи уже горели, и банки с горящим керосином лопались, а во дворе была клумба, на верху которой был установлен черный железный памятник В.И. Ленину с кепкой в руке, так сказать, местный, может, его сделали умельцы на Авиамоторном заводе, а может, его откуда еще привезли, точно никто не знает, но зимой, когда клумба покрывалась снегом, ее специально для ребят домов 18/20 по Большой Почтовой обливали водой, чтоб ребята могли использовать клумбу для катания на санках или коньках, а памятник на зимний период закрывали рогожей для сохранности, но во время пожара памятник еще сильнее почернел, а во время общей паники кто-то принес из дома колун и принялся отбивать кепку у В.И. Ленина, чтоб спасти ее от пожара.

Сирены двух пожарных машин

Трамвай-оркестр подхватил и особо выделил их, а также крики

Тяните шланги!

Почему, мать вашу, не стыкуете!

Вода не идет!

Надо бы до Яузы дотянуть!

Качайте! Качайте!

Пошла вода

По двору бегали крысы. Среди крыс металась коза Манька с оторванной веревкой на шее. Коза кричала глухим страхом.

Голос козы

Споткнувшись о шланг, коза упала. К ней подбежала бабка. Она схватила обрывок веревки, потянула за веревку и сама свалилась рядом, закатилась в плаче: „Кормилица моя ты ненаглядная. И молочко твое створожилось. И как же я тебя берегла да холила. А сберечь — не сберегла от огня и пламени…“

Плач бабы Фени

Из голубятни выпустили голубей.

Крики голубей

Они кружились над пожарищем. С воем подъехала „скорая помощь“.

Сигналы „скорой помощи“

Увезли обгоревших Коляню и Толюна. (Из детских воспоминаний Георгия Балла)».

Удар БОЛЬШОГО БАРАБАНА вернул к реальности

Поехали дальше (голос Георгия Балла)

Возможно, Георгий Балл первый услышал голос юной СКРИПКИ БЕЗ ЗНАНИЯ СМЕРТИ, а потом уже тот с фиолетовыми волосами позвонил по мобильнику черноволосому с косичкой.

Город спит

Голос СКРИПКИ

Крик о помощи!

Откликнулся ЗОЛОТОЙ САКС

В своем торопливом разговоре, как бы отстраненном, сам с собой, он стремился опередить события. И сквозь все, задергивая занавесом стук колес, насмешливый голос ФЛЕЙТЫ СЯКУХАТИ. Она издевалась и забавлялась, будто это был ее бенефис, слепленный из пустяшных соринок, пушинок и соломенных чертиков.

Зазвучала ТРУБА

Пора. Георгий Балл отклеился от скамейки. Поставил рядом банку с остатками варенья. Сунул руку в карман телогрейки. Нащупал ключи от дома. Зажал их в кулак. Так удар будет крепче. Проверено в драках юности. С фиолетовыми волосами крикнул напарнику.

Оставь мне этого старика

Сейчас его уделаю

Погас свет

БОЛЬШОЙ БАРАБАН

Мощно подключились ВСЕ СТРУННЫЕ

Заработал весь оркестр

ГОБОЙ

ФАГОТ

КЛАРНЕТ

АЛЬТ

ФЛЕЙТА

ВИОЛОНЧЕЛЬ

КОНТРАБАС

ТУБА

КОЛОТУШКОЙ по железу

И сквозь и через

Голос живота

ИООО…ТЮТИТЮ…

УУУУУУУУУУ.

Та юная СКРИПКА БЕЗ ЗНАНИЯ СМЕРТИ была уже не одна. А Георгий Балл продолжал слышать только скрипку. Ее крик о помощи. Пусть сейчас он старик, но ведь был юношей. Даже слишком горячим юношей. И в нем росла легкость, поднималась к небу. А ему навстречу летели из черноты неба, из черноты беспредельного небытия разноцветные звезды. Странно, как они похожи на открытые окна — зеленые, пурпурно-красные, желтые…

Трамвай-оркестр прибавлял скорость

Заточка

За…точка

Заточка — острая спица

Ткнут в сердце

И совсем немного крови

Да чем хуже финки?

И легче спрятать в рукаве

«Когда пожар наконец погасили, пепелище жутко воняло. Эти старые матрацы, проеденные клопами, черные головешки рухляди еще долго дымились. А крысы куда-то сбежали…»

Трамвай-оркестр не остановился, набирал скорость.

— Георгий! Георгий! Тебе страшно, скажи только честно. Ведь мы с тобой одно звено в какой-то длинной цепи. Где ее начало? Где конец?

Ползет