Александр Петрович Казанцев - Ступени Нострадамуса

желанный дар. Публикуя ваши предыдущие новеллы в романе «Озарение Нострадамуса» о предсказанных им событиях, я, признаться, думал, что автор их наш современник, скрывающийся под столь своеобразным псевдонимом, как историк неомира.

— На этот раз тот Наза Вец вам передаст свои новеллы о древнем неомире, на ваши дни похожем, чтоб показать, как выжил неомир, какие перенес невзгоды, совсем ненужные для вас. Путь собственный найти вам надо, Второй Потоп чтоб избежать!

— Вы можете мне объяснить, в чем суть «Конца Света»? Вы имеете в виду не стихающие войны и даже, быть может, ядерные?

— Должны мы угрозу планете любою ценой отвести!

— Когда же ждать эти катаклизмы? — спросил я всеведущего старца.

Вместо ответа он взял с моего стола лист бумаги и написал на нем— "3797 год».

— По нашему календарю? — с просил я.

Он кивнул. Лицо его было уверенно спокойным, словно он говорил о чем — то обыденном, а главное, неотвратимом:

— Уже теперь вмешаться надо! — заверил он. — Иначе мы пропустим время.

— Но как? Но как? — взволнованно спросил я.

— В новеллах кроется ответ, чтоб пробудились ваши люди. Искал я памятные встречи, планету нашу чтоб спасти.

Я с изумлением смотрел на пришельца из неомира, держа в руках его предостережение людям будущего.

Мы еще долго говорили со старцем, который был во многом нашим современником и в то же время носителем глубокой мудрости иного мира, которую нашему миру предстоит обрести ценою тяжких испытаний. Он поразил меня знанием и пониманием, казалось, близких ему наших невзгод. Он видел корни зла, которые упускались многими из нас.

Мы простились друзьями.

Но я не мог избавиться от ощущения, что все это лишь разыгравшееся воображение. Не говорят люди белыми стихами, не могут существовать незримо три трехмерных мира в разных измерениях и в разных временах. И кольцевые волны, перекликающиеся с воззрением Пифагора, не более, чем сон.

Однако в руках у меня осталась рукопись. Не могла же она возникнуть из ничего во сне? Мне не терпелось прикоснуться к ней, неужели написанной мной самим в забытьи?

Но «забытье» было полно забот о грядущем, притом обоснованным, опирающимся на те же катрены Нострадамуса, верность которых не раз подтверждалась. И на живые исторические персонажи, и вполне возможные эпизоды их жизни.

И я решил, что независимо от того, кто был загадочный историк неомира Наза Вец, новеллы его должны стать общим достоянием как предупреждение о возможных катастрофах, грозящих нашей Земле, а главное о том, как их можно избежать и что произойдет, если этого не сделать.

Прочтя новеллы, я рассудил, что в объяснении того же Наза Beца, с принятием его гипотез о трех сопредельных мирах, все это могло бы быть. Главное в том, что перед нами вставали реальные исторические личности, какими их увидел Наза Вец, обладая пусть сказочно, возможностью встречаться с ними. Недаром назвал он цикл первых новелл «НЕВЕРОЯТНЫЕ ВСТРЕЧИ». Невероятные, но возможные, которые я, по крайней мере, принял действительно состоявшимися.

Последний цикл новелл (повесть «Конец Света») — реальная картина несчастий, которые уготовил себе на Земле сам человек, и как он мог бы спастись от губительных последствий.

И пусть даже звучит все написанное как строки сонета, посвященного мной когда — то Ивану Ефремову, великому нашему фантасту:

«Игрой стремнин воображенья

Поток бурливый напоен,

Огнем идей, гипотез жженьем

И тайной будущих времен».

Именно воображение должно предостеречь людей от возможных всепланетных бед…

Ведь Наза Вец задумал изменить направление развития нашей цивилизации, как догадался я.

Я приложу усилия, чтобы все написанное им опубликовать, уверенный в той пользе, которую нам это принесет, когда мы станем подниматься по ступеням Нострадамуса из глубины веков в грядущее, которое сами можем изменить, не повторив несчастий неомира.

Невероятные встречи

Великих в истории мало,

Но каждый оставил свой след.

Безвестных не счесть, сколько пало

Во славу кровавых побед.

Нострадамус. Центурии, VII, 49

Перевод Наза Веца

Новелла первая. Гость из дальних дней

Гонец ко мне пришел из дальней жизни

И возвестил: «Безумию конец!»

Что вечною не быть кровавой тризне,

Что Гений — человек, а не самец.

Нострадамус.

--">