Александр Дюма - Людовик XV и его эпоха

раз королю представлялся господин де Коален, Мецский епископ, наружность которого не совсем была привлекательна. Поэтому, взглянув на него, король воскликнул:

– Ах, как вы некрасивы!

– Я вижу, – возразил прелат, повернувшись спиной, – что королю дают не совсем хорошее воспитание.

И он вышел из комнаты.

Людовик XV недолго находился под надзором женщин:

15 февраля 1717 года герцогиня Вантадур сдала его на руки герцога Орлеанского, который приставил к нему тотчас наставниками маршала Вильруа и аббата Флери (называвшегося прежде Фрежюсом, или Фрежским епископом), которого не надобно смешивать с автором известнейшей книги – «История церкви» (о ней мы уже говорили) – и который был духовником короля.

Воспитание юного короля, вверенное этим двум лицам, также не могло дать блестящих результатов, хотя аббат Флери и был известен своей ученостью. Причина этого заключается в том, что Вильруа и Флери были большие интриганы и более заботились о делах политики, нежели о воспитании и образовании юного короля.

В июле 1721 года – а именно 31-го числа – король, уходя спать совершенно здоровым, проснулся на другой день утром с сильной болью в горле и голове, появилась лихорадка, и к трем часам пополудни боль в горле и голове до того увеличилась, что ребенок должен был снова лечь в постель. Ночь король провел весьма худо: в два часа утра болезнь усилилась. Беспокойство и смущение тотчас распространились по дворцу, а из дворца – по всему городу.

Около полудня герцог Сен-Симон, имевший право приезжать ко двору во всякое время, вошел в комнату короля – комната была пуста. Один только герцог Орлеанский сидел в ней у камина, задумчивый и печальный. Почти в одно время с Сен-Симоном вошел в комнату короля Бульдюк, один из придворных аптекарей, с приготовленным для его величества питьем. За ним следовала госпожа де ла Ферте, сестра герцогини Вантадур, воспитательницы короля. Увидев Сен-Симона, который старался скрыть от нее присутствие регента, она сказала:

– Ах, герцог, вы знаете… Король отравлен!

– Молчите, пожалуйста, сударыня, – отвечал ей Сен-Симон.

– Говорю вам, что он отравлен!.. – повторила она. Сен-Симон подошел к ней и сказал:

– Ведь это ужасно, что вы говорите! Пожалуйста, замолчите.

Госпожа де ла Ферте замолчала, но, может быть, только потому, что герцог Сен-Симон, подойдя к ней, тем самым дал ей заметить герцога Орлеанского.

Что касается последнего, то он ограничился только пожатием плеч при таких словах госпожи де ла Ферте и обменялся взглядами с Сен-Симоном и Бульдюком.

На третий день королю сделалось еще хуже, и доктора начинали уже сомневаться в благополучном исходе болезни. Гельвециус, младший из всех докторов, сделавшийся впоследствии медиком королевы и отцом известнейшего Гельвециуса, предложил пустить королю из ноги кровь. Все доктора восстали против этого, и Марешаль, придворный хирург, объявил, что если бы во всей Франции нашелся только один ланцет, то он и его бы сломал, лишь бы только не открыть кровь его величеству.

Регент, герцог Бурбонский, Вильруа, герцогиня Вантадур и герцогиня де ла Ферте, та самая, о которой мы сейчас говорили, присутствовавшие на этой консультации, пребывали в отчаянии, ибо не видели единогласия между теми лицами, в руках которых находилась жизнь короля.

По приказанию регента послали за городскими докторами: это были господа Дюмолен, Сильва, Камилль и Фальконе.

Означенные доктора явились и после всех споров и разногласий согласились с мнением Гельвециуса, хотя придворные доктора против этого и восставали.

– Господа, – сказал тогда Гельвециус, видя, что нет другого средства заставить окружавших его консультантов согласиться с его мнением, – отвечаете ли вы вашей головой за жизнь короля, если ему не будет пущена кровь?

– Нет, – отвечали доктора, – мы не берем на себя такой ответственности.

– А я, – продолжал Гельвециус, – так отвечаю головой за жизнь короля, если только ему будет сделано кровопускание.

Молодой доктор говорил с такой твердостью и самоуверенностью, что регент, подойдя к нему, сказал:

– Принимайтесь за дело, господин Гельвециус.

Прочие доктора удалились. Гельвециус, оставшись один, сделал королю кровопускание.

Через час, и даже немного менее того, жар у короля значительно уменьшился. К вечеру всякая опасность исчезла, и на другой день король, встав с постели, был уже здоров.

Париж, впавший во время болезни короля в --">