Евгений Федорович Богданов - Вьюга (ёфицировано)

супротивников царских болталось на виселицах, корчилось на кольях, обливалось кровью четвертованными на Лобном месте?..

А тело всё ещё болит после пыток в тайном приказе. Трещали кости, терял сознание, но лишнего не сказал.

В памяти вставало недавнее.

…Пытошная башня в Кремле. Горит очаг. Возле него — железные прутья да клещи. Пока они холодны. Царь не велел пытать Болотникова горячим, чем озадачил дьяка тайного приказа Окольницына. Дьяк терялся в догадках, почему царь решил испробовать узника лишь плетью?

А Шуйский собирался отправить Болотникова в глухомань, и надо было, чтобы он имел силы не умереть в дороге.

— Всё, что скажешь, милостью обернётся для тебя, — предупредил дьяк, глянув на Болотникова и подвинув к себе бронзовую чернильницу с гусиным пером. — Утайки быть не должно! Великий государь должен знать правду! От языка твово зависят твои суставы, кости да воровская спина!

Болотников молчал, расслабив связанные за спиной руки, но голову держал дерзко и прямо. Дьяк начал допрашивать:

— Что обещал князьям Мосальским да Долгорукому за измену государю?

Болотников подумал и ответил спокойно:

— Обещаний никаких не давал.

— Зачем тогда они к тебе пришли?

— То у них на уме и осталось, а мне неведомо.

— Во лжи мало толку! — нахмурился дьяк. — Что сулил холопам в подмётных письмах?

— В тех письмах говорил народу правду.

— За сколь злотых продал душу свою проходимцу Лжедмитрию — Мишке Молчанову? И за что купил тя Шаховской?

— С ними дела не имел. Во всём всё от себя вершил.

— Опять ложь! — крикнул дьяк и дал знак палачу. Тот взмахнул плетью, ожёг спину узника. Болотников от неожиданности вздрогнул, но устоял на месте.

— Умыслил Лжедмитрия посадить царём и получить от того себе выгоды? Так?

— Неправда это.

— Правда! Нам ведомо!

— А ведомо, так что спрашиваешь?

Дьяк взбеленился:

— Шкуру спущу!

— Тебе не привыкать то делать…

— Молчи! Говори дале: Прокопка Ляпунов что измышлял против государя?

— То — ему ведомо, а мне — нет…

— Тебе неведомо? Так… Клещи вон изготовлены! Палёное мясо с тебя полезет клочьями! Что хотел делать, ежели бы в Кремль вошёл со своим вшивым воинством?

Болотников угрюмо молчал. Палач уже много раз прошёлся по его спине плетью. Дьяк вцепился, словно борзая в подранка оленя:

— Что бы стал делать на Москве? Что? Ответствуй!

Молчал узник. В пытошную вошли двое, развязали Болотникову руки, вдели их в ремённые кольца дыбы, ноги притянули к тяжёлому бревну. Что-то хрястнуло, заскрипело, как колодезный ворот, и Болотников повис на дыбе с вывернутыми суставами. Острая боль прорезала тело. На миг сознание помутилось, голова склонилась на грудь. В лицо плеснули водой, и он пришёл в себя, замотал головой. Брызги воды летели на дьяка, тот посторонился, повеселел:

— Так-то толковать сподручней, — и подошёл и как будто участливо заглянул в лицо узнику, а потом стал повторять те же вопросы. Болотников молчал. Плеть снова и снова свистела в промозглом воздухе пытошной. Палач взопрел, утирал лоб рукавом рубахи. Дьяк настойчиво спрашивал:

— Государя Шубником звал по какому праву?

Молчит Болотников.

— Сколь войска собрал перед походам на Москву?

— Боле, чем у царя, — поднял голову Иван Исаевич. — И войско доброе! Не то, что ваши трусливые стрельцы да прелюбодейное боярство!

— Ах, ты вот как! — задохнулся от злобы Окольницын и сильно ударил узника по скуле. — Что бы стал делать в Москве?

Болотников собрался с силами и сказал, сверкая набрякшими кровью белками:

— Ближних бояр покидал бы с Ивана Великого. Остальных развесил бы по стенам, яко крыс!

Дьяк злобно оскалился, подскочил к нему с новым вопросом:

— А что думал с государем учинить?

— Про государя ничего не скажу. А для твоей з… изладил бы добрый кол, вострой!

…Из пытошной Болотникова без памяти унесли в тюрьму.

Иван Исаевич чувствовал себя худо: ноги совсем отказывали, в голове будто кто бил в набат. Он поплёлся в угол и лёг на солому. Долго лежал неподвижно, потом стал сгребать к бокам солому, чтобы хоть немного стало теплее. Когда стал засыпать, услышал, как за дверью тихо говорили стрельцы:

— Кинуть ему, ай нет?

— Не велено!

— То так. Не велено… Но смёрзнет вор.

— Смёрзнет. Кинь, пожалуй.

— Ответ держим оба, коли воевода лаяться будет.

— Да уж так. Кидай!

Сквозь дрёму --">