Айбек - Священная кровь

уморят меня эти ребята!

Заметив, что гость покраснел, бай, недовольный бестактностью жены, отвернулся и, чтобы прекратить болтовню старухи, сдержанно проговорил:

— Ну, довольно, иди в ичкари^[7], уши заболели от твоей стрекотни.

Юлчи сидел, низко опустив голову: ему было обидно: он вспомнил, как мать собирала курут по соседям, как радовалась, вручая подарок для богатого дяди.

Бай разломил один хлебец, пододвинул поднос Юлчи.

— Бери, племянник, перекуси с дороги. — Старик помолчал. — Помнится, был у вас клочок земли. Уцелел он?

— Нет, — ответил Юлчи, несмело взяв с подноса кусочек хлеба, — земля продана.

Мирза-Каримбай был человеком жадным до земли. Если кто-либо из дехкан или землевладельцев оказывался в затруднительном положении, он обязательно сам или через посредников старался прибрать его землю к рукам. А бывало, когда дело касалось участка, граничившего с его угодьями, владелец и не думал продавать землю, но старик все равно добивался своего. Если нужно было, он ни перед чем не останавливался, не считался ни с честью, ни с совестью, ни с законом. Однако участок Юлчи, тем более уже проданный, не мог интересовать старика, поэтому он пустился в разглагольствования:

— Нехорошо получилось, племянник. Говорят: кто землю продает — не мужчина, мужчина земли не продаст, какая б ни была причина. Вот раскуси ядро этих слов… Видели мы много таких, что продавали землю. Все они рано или поздно становились нищими. Верно, землю они продают за деньги, наличными, со звоном пересчитывают. Деньги, конечно, отец всех вещей. Деньги, говорят, стану крепость придают, голову венцом украшают. Деньги — это крылья! С такими крыльями с запада на восток пролетишь, везде знакомых, товарищей найдешь, друзей-приятелей заведешь. Денежный человек — он и в Москве, и в Варшаве побывает. А без денег — попробуй-ка сдвинуться с места! Бе-э, куда там!.. Вот что значат деньги, племянник! Однако я очень расхвалил деньги. И в земле много хорошего есть. Земля — родить может. Воткнешь в землю ветку, она примется, зазеленеет, и, смотришь, дерево в обхват толщиной выросло. Деньги — тоже родят. Очень много родят, быстро родят. Особенно в нынешние времена деньги плодовитыми стали. Но деньги удержать трудно, легко проесть, растрясти зазря. Деньги что птичка: чуть приотпустил — и упорхнули из рук. А земля и родит, и для денег арканом служит. Кто землю покупает — полнеет, кто продает — хиреет. Вот раскуси ядро этих слов, племянник!

— Нужда, дядя… — Юлчи в два глотка опорожнил пиалу остывшего чая. — Отец целый год пролежал больной. Хлеб не уродился. Что сделаешь, если руки коротки…

Мирза-Каримбай перебил:

— Овца под одной и той же шкурой сколько раз худеет и снова жиреет, — сказал он назидательно. — В жизни человека иной раз бывают и трудные дни. С этим мириться надо. Лет, кажется, тридцать пять назад — ну да, это было в тот год, когда я открыл лавку в торговом ряду, — на мою долю выпало тяжкое испытание. Иногда, бывает, и купцы попадают в затруднительное положение, только тебе этого не понять. Мне понадобились деньги, а где их взять? В местечке Ракат мне досталось от отца три танапа земли. Обрабатывали ее чайрикеры^[8] — издольщики. Кое-кто из родни и друзей советовали мне продать эту землю. Запомни, племянник: когда нужно, друзья не подхватят тебя под руки, не вытащат из грязи. Я никогда не верю друзьям. На советы все они проворны. А почему, спросишь? Потому что советовать — самое легкое дело: язык болтается, только и всего… Я никого не послушал. Прикинул умом так, прикинул этак и в конце концов нашел выход. Вытащил из сундуков жены наряды, собрал вещи, что держались только ради украшения дома, и все это превратил в деньги. Сам знаешь — женщины падки до нарядов и безделушек, а то, что у них в сундуке лежит, и самому небу не доверят. Жена плакала, причитала. «Глупая, — говорю ей, — даже навоз в земле — лучше богатства, что гниет в сундуке…» Жена — раба мужа, племянник! Мужчина, устраивающий свои дела сообразуясь с желаниями и мнением жены, не человек… Дела мои потом поправились, и земля уцелела.

— Другого выхода не было, дядя, — оправдывался Юлчи. — У вас были вещи, вы их продали, а у нас, кроме клочка земли, не на чем глазу остановиться. Я не сидел сложа руки: стадо пас, на поденщину ходил, конюхом был. Мать колосья собирала. В кишлаке прожить трудно. Жили мы, свыкшись и с голодом и с холодом. Одно только нас тревожило отца на шее --">