Роуз Тремейн - Музыка и тишина

родители живут в Харвиче^{5}, городе на восточном побережье Англии. И добавляет, что зимой море там неумолимо.

— Неумолимо. Неумолимо! Нам надо спешить, опустим или обойдем это слово. Неумолимо. Но вот что я скажу вам, лютнист, меня замучили вши. Не пугайтесь. Не в моих волосах или на подушке. Я имею в виду трусов, мошенников, лгунов, пьяниц, обманщиков и развратников. Где наши философы? Вот о чем я постоянно спрашиваю себя.

Питер Клэр замялся.

— Можете не отвечать. Все они покинули Данию. Ни одного не осталось.

Затем Его Величество встает с кресла и направляется к камину, у которого стоит Питер Клэр, поднимает лампу и подносит ее к лицу молодого человека. Он изучает его лицо, и Питер Клэр опускает глаза: его предупредили, чтобы он не смотрел на Короля. Этот Король уродлив. Король Карл I^{6} английский, Король Людовик XIII^{7} французский — красивые мужчины (в этот опасный момент истории^{8}), но Король Кристиан IV датский, могущественный, отважный, образованный, лицом похож на каравай хлеба.

Лютнист, которого по жестокому контрасту природа наделила ангельскими чертами, улавливает в дыхании Короля запах вина. Но он не осмеливается пошевелиться даже тогда, когда Король поднимает руку и нежно касается ею его щеки. У Питера Клэра светлые волосы и глаза цвета моря, его с детства считали красивым. Он несет свою красоту с некоторой небрежностью, часто забывая о ней. Однажды Питер услышал, как его сестра Шарлотта молит Бога о том, чтобы Он дал ей его лицо взамен ее собственного. Мне от него мало пользы, подумал он, лучше бы оно принадлежало ей. Однако сейчас в этом незнакомом месте, когда его мысли спутаны и невнятны, лютнист обнаруживает, что его физическая красота неожиданно становится предметом исследования.

— Вижу. Вижу. — шепчет Король. — Господь перестарался, что случается с Ним не так уж редко. Остерегайтесь благосклонности моей жены Кирстен^{9}, которая сама не своя до желтых волос. Советую вам надевать маску в ее присутствии. Красота уходит, но вам это, конечно, известно, и мне нет нужды повторять очевидные истины.

— Да, Сир, я знаю, красота уходит.

— Конечно, знаете. Хорошо, а сейчас поиграйте для меня. Полагаю, вам известно, что здесь, при дворе, был ваш мистер Доуленд^{10}. Непостижимо, как такая прекрасная музыка могла изливаться из столь смятенной души. Этот человек был клубком самомнения и ненависти, и тем не менее его мелодии казались нежны, как дождь. Мы сидели и плакали навзрыд, а мистер Доуленд бросал на нас яростные взгляды. Я попросил мою мать отвести его в сторону и сказать ему: «Доуленд, так нельзя, это просто невыносимо», но он ответил ей, что музыка может родиться лишь из огня и ярости. Что вы об этом думаете?

Питер Клэр какое-то мгновение молчит. По непонятной ему самому причине вопрос Короля успокаивает его, и он чувствует, что его волнение мало-помалу утихает.

— Я думаю, что она действительно рождается из огня и ярости. Сир.

— Звучит логично. Но, конечно же, мы не знаем, из чего и почему рождается музыка, как не знаем и того, когда была услышана первая нота. И никогда не узнаем. Музыка — это человеческая душа, говорящая без слов. Но, похоже, она врачует боль — это неоспоримая истина. Между прочим, я стремлюсь к тому, чтобы все было ясно, честно и открыто. Почему бы вам не сыграть мне Lachrimae^{11} Доуленда? Сдержанность — вот дар, который я особенно ценю в нем. Его музыка не оставляет исполнителю места для самолюбования.

Питер Клэр снимает со спины лютню и прижимает ее к груди. Его ухо (в которое продета изящная драгоценная серьга, когда-то подаренная одной ирландской Графиней) внимательно прислушивается к настраиваемым струнам. Король Кристиан вздыхает; он ждет, когда зазвучит прекрасная мелодия. Он человек грузный. Кажется, любое изменение позы причиняет ему неудобство.

Питер Клэр принимает привычное положение: его туловище слегка наклонено вперед, подбородок опущен, правая рука описывает ласковый полукруг. Только так он может чувствовать, что музыка исходит от него. Он начинает играть. Он слышит чистый звук и понимает, что это и только это имеет значение для Короля Дании.

Когда песнь заканчивается, он бросает взгляд на Короля, но тот не двигается. Его широкие ладони крепко сжимают подлокотники кресла. С левой стороны его темной головы свисает длинная, тонкая косица, сколотая жемчужной булавкой.

— Весной, — неожиданно говорит --">