Генрик Сенкевич - Генрик Сенкевич. Собрание сочинений. Том 1. Повести и рассказы

интеллигенции, стремившейся в эпоху интенсивного капиталистического развития Королевства Польского выйти на первый план в общественной жизни. Позитивисты были противниками революционной борьбы и рабочего движения, которое делало тогда на польских землях первые шаги.

На литературу позитивизм оказал серьезное влияние. Он требовал от нее насыщенности актуальным общественным содержанием, проповеди современных идей (теория так называемого «романа с тезисом»), борьбы против тех отживших понятий, которые были выработаны временами шляхетского господства, и утверждения таких этических норм, которые диктовались новым временем, необходимостью работать и овладевать знаниями. Конечно, иногда у писателей, склонных пренебречь требованиями художественности, не имевших большого таланта, позитивистские лозунги подвергались крайнему упрощению, но в творческой практике авторов наиболее значительных они означали: глубокое познание действительности, ее реалистическое отображение, предполагавшее зачастую такие наблюдения и выводы, которые были шире позитивистской программы и даже противоречили ей. Активными публицистами позитивистского направления были среди литераторов Александр Свентоховский, Болеслав Прус, критик Петр Хмелевский. Влияние позитивизма испытали в своем творчестве Элиза Ожешко и Мария Конопницкая. В числе сторонников этого направления был на заре своей литературной деятельности и Сенкевич.

Первые его новеллы из цикла «Юморески из портфеля Воршиллы» (1872) по содержанию своему не выходят за рамки позитивистской проповеди. В какой-то степени они могут рассматриваться как социальные трактаты в беллетристической форме, где в основу повествования лег конфликт между полным добрых намерений сторонником новых идей, восторженным демократом и окружающей его помещичьей средой, которая равнодушна к общественному благу и травит молодого энтузиаста («Нет пророка в своем отечестве»). Талантливость автора дала себя знать в удачно подмеченных деталях, в метких зарисовках (первоначальный замысел сатирического цикла виделся Сенкевпчу, по его признанию, как «нечто вроде «Мертвых душ» Гоголя»).

Смолоду у писателя заметно тяготение к образам колоритным, необычным для читателя, выделяющимся на фоне повседневной жизни. Колоритность он находил зачастую в подробностях сельского, шляхетского уклада, в людях старого времени. Характерны эти тенденции для «маленькой трилогии» (во многом автобиографической), которую составляют «Старый слуга» (1875), «Ганя» (1876) и «Селим Мирза» (1877).

Эти воспоминания о юности проникнуты лирическим настроением, грустью, сожалением о совершенных ошибках. Чувствуется в них романтическое любование отошедшим в прошлое шляхетским жизненным укладом, прежней деревенской патриархальностью, представленной идиллически. Заметна склонность писателя к психологизму, особенно в изображении главного героя, от лица которого ведется повествование. В художественном отношении рассказы не равноценны: «Селим Мирза» значительно уступает двум первым. Может быть, это связано с цензурными условиями: Сенкевич не мог рассказать о гибели героя в восстании 1863 года (как это было с реальным прототипом Селима) и оторвал его от родной среды, отправив... на франко-прусскую войну.

Заметным явлением в литературе 70-х годов стала небольшая повесть «Наброски углем», опубликованная Сенкевичем в 1877 году. Сочетание сатиры, гротеска и трагического звучания придало произведению большую художественную силу. «Наброски углем» вызвали в печати споры. Изображение крестьян, невежественных и забитых, беззащитных перед самым наглым обманом и произволом, поражало своей беспросветностью и оценивалось критикой по-разному. Болеслав Прус, например, увидел в произведении Сенкевича суровую правду, обвинение имущим классам, равнодушным к бедствиям простых людей, и подтверждение актуальности позитивистских лозунгов. Но были высказаны и упреки в крайнем пессимизме, грубости и сгущении красок, предвзятости по отношению к пану и ксендзу.

Сенкевич был возмущен подобными замечаниями. «Я имею смелость,—  говорил он в одном из писем,—  писать о вещах, которых до сих пор никто не касался, я создаю первую крестьянскую повесть, в которой выступает не идеальный поселянин, а подлинный мужик и его жизнь, а эти люди меня не понимают [...] Какой глупой представляется мне эта паршивая клика «друзей литературы» [...], --">