Сергей Геннадьевич Мильшин - Волхв

ворогам, чтобы выпустить ему в грудь две стрелы, сейчас торчащие из тела волхва.

Предводитель хазар — пухлый с животом-тыквой, свисающим между расставленных ног, что особенно удивило Воинко — у русичей толстых не было, в блестящем походном халате, подпоясанный ремнем, на котором болтались ножны дорогой работы, важно сидел на камне Макоши и поигрывал золотым кулоном с ликом Богини судьбы. Воинко даже хмыкнул про себя — не стоит так с великой Богиней, да к тому же женщиной — не простит.

— Ну что, парень, — десятник дернул кадыком и спрятал кулон в пухлую суму, где, похоже, уложены были и остальные драгоценности храма.

«Нервничает, — понял Рысь, — что это он, меня что ли боится? Это с десятком лучников-то?»

— Разговаривать будешь? — он оглядел воинов, уверенных в своем превосходстве над негрозным на вид бойцом русичей. Они даже ослабили луки, а некоторые и вообще их опустили, — жизнь сохраним.

Хазары хохотнули.

Гой насмешливо смерил взглядом сидящего предводителя.

— Пошел ты.

Не сильно удивленный предводитель картинно взмахнул руками. Пузо волнисто шелохнулось.

— Нет, ну ты смотри. Я же как лучше хотел. Жизнь обещал, а ты, значит, — неблагодарный, грубить решил. Ну, ну. — Он коротко кивнул ближайшим лучникам, — взять его.

Воинко напрягся. Он понимал, что живым его не оставят в любом случае, зачем им свидетель. Если уж пришел его черед отправляться к предкам, чего он по большому счету не боялся — все там будем, — то уйдет туда не один, а заберет с собой хотя бы вот этого кривоногого, шагнувшего в его сторону с глупой ухмылкой на лице, а если повезет, то и двух хазар.

Он перевел рукой по коленке и незаметно ухватил под голенищем острый узкий нож.

Хазары, ухмыляясь, приблизились к русичу. Крупный хазарин перекинул косичку-пейсу за ухо и протянул руку, намереваясь ухватить застывшего, словно камень, пленного за шиворот. Воинко резко вскинулся. Нож с противным хрустом, разрезая мышцы и царапая кости, вошел в грудь хазарина по самую рукоятку. Тот, словно наткнулся на невидимую cтену, замер и вдруг кулем осел перед русичем на колени и ткнулся лбом в подошву его ботинка. Второй хазарин помельче и не такой смуглый — явно полукровка — оказался проворным и успел отбить окровавленное острие, птицей рванувшее к его шее. Русич был уже на ногах и вторым движением, по всем правилам русбоя запутав ложным махом противника, успел воткнуть нож в выставленную для защиты руку. Выпустив ставшую скользкой рукоятку, Воинко прыгнул головой вперед, будто в омут, на визжащего от боли врага. Он не услышал, как свистнула стрела, только почувствовал, как что-то раскаленное вошло в его плечо, и потому упал неловко, на шею поверженного хазарина, которая коротко хрустнула, и он затих подмятый русичем. А дальше была тьма.

* * *

Воинко слышал голоса, они пробивались к его сознанию словно через толстый войлок. Говорили рядом, но о чем он долго не мог понять. Или думал, что долго. Он возвращался в сознание медленно, шажками. В какую-то долю мига он почувствовал, что связан, в следующий момент вернулись ощущения, боль в плече накрыла пеленой, тупо ныла голова — похоже, его ударили чем-то тяжелым. Потом рывком вернулась память, и Воинко все вспомнил.

— Очнулся, кажись, — услышал он незнакомый голос и поднял голову.

Ничего не изменилось. Так же стояли у стен враги с опущенными луками, сидел на камне их предводитель, вот только хазаров стало меньше на два лежащих подле Бронислава трупа и взгляды у оставшихся в живых были теперь не такие расслабленные.

Десятник уже не пытался играть в благородного командира. Он зло глянул на очнувшегося русича и выдавил:

— Двоих парней моих убил, скот. Ты думаешь — подвиг совершил? Ничего ты не сделал. Хотел бы своим помочь — себя убил. А так, все равно заговоришь. Я знаю, что ваши главные силы сейчас в походе и село осталось без прикрытия. И сейчас ты нам поведаешь, сколько у вас в селе воинов и откуда лучше зайти, чтобы застать ваших врасплох. Нам нужны ваши побрякушки и ваши женщины — за них хорошо платят в Саркеле. Ну. Говори, пока я добрый. И тогда ты умрешь быстро, без мучений.

Воинко с трудом проглотил вдруг ставшую густой слюну:

— Не дождешься.

Гой Рысь знал, как сделать так, чтобы его тело перестало чувствовать боль. Это умение было одним из самых главных, в тех знаниях, которые русичам преподавал волхв. Нужно было только представить, что --">