Николай Лузан - Призрак Перл-Харбора. Тайная война

сиденье. Взревел двигатель, корпус затрясла мелкая дрожь. И остатки батальона, вслед за его танком, взметая фонтаны грязи, двинулись в новую атаку.

Командиры рот, приникнув к смотровым щелям, выискивали складки местности, которые до поры до времени уберегали экипажи от убийственного огня русской артиллерии. В наушниках стоял непрерывный треск, сквозь который прорывались чужие голоса. Танкисты Крюгера молчали, так как хорошо понимали: для большинства это была последняя атака. И они, вложив в нее всю свою ярость и ненависть, желали только одного — поскорее добраться до окопов большевиков и косить, косить их из пулеметов, кромсать и давить гусеницами серые, пропахшие тошнотворным запахом крови и пороха тела.

До передовой оставалось не более полукилометра; Крюгер приоткрыл люк и выглянул наружу. Теплая волна захлестнула его, а в глазах защипало. Экипажи шли так, будто позади не было трех дней кровопролитных и ожесточенных боев. Машины строго держали дистанцию и двигались на максимальной скорости. Классический ромб, который мог порадовать сердце такого аса, как генерал Гудериан, с математической точностью выдвигался на направление главного удара. Позади батальона нестройными рядами мышиного цвета стелилась пехота.

Со стороны завода и элеватора донеслись глухие раскаты, и перед головным танком вырос столб дыма и огня. Русские корректировщики засекли выход батальона, и разрывы снарядов усеяли поле. Артиллерийская вилка неумолимо сжималась вокруг машин. Замер танк Рихарда Мюллера: снаряд попал в топливный бак, языки пламени охватили башню, три живых факела выпрыгнули из люка и заметались по земле.

Крюгер заскрипел зубами и соскользнул вниз. В этой схватке со смертью единственным козырем оставалась скорость, и водитель Эрих выжимал из машины все, что мог. Танк бросало из стороны в сторону, осколки с леденящим кровь скрежетом полосовали броню, фонтаны грязи захлестывали смотровые щели. Крюгер не обращал на это внимания и впился глазами в серо-белое пространство, пытаясь засечь в полумраке вспышки выстрелов вражеской батареи.

Пока ее снаряды перепахивали землю вокруг машины. Очередной выстрел едва не накрыл их. Взрыв подбросил танк, и сердце Крюгера судорожно прыгнуло в груди. После удара заныло правое плечо, но, несмотря на острую боль, он испытал облегчение — гусеницы остались целыми. Эрих направил машину в овраг и под прикрытием высокого обрыва стремительно продвигался вперед. Вслед за ними шли еще три экипажа; другие, маневрируя на открытом поле, упорно продвигались к передовой линии окопов.

Позади осталось проволочное заграждение, на котором безжизненно обвисли истерзанные осколками тела своих и чужих. Впереди неожиданно возникло пулеметное гнездо, и три серые тени замерли на дне окопа. Карл яростно вскрикнул и побелевшими от напряжения пальцами надавил на спусковой крючок, пулеметная очередь смела бруствер.

Эрих слился с машиной в одно целое, его руки и ноги двигались, как лапы огромного паука. Педаль газа резко ушла вниз, и многотонная махина, подобно громадной лягушке, прыгнула вперед. В рев двигателя и шум боя вклинились скрежет металла и треск дерева. Гусеницы перемалывали в кровавое месиво то, что осталось от тел пулеметчиков и наспех построенного блиндажа.

Внезапно пулемет Карла стих. Он судорожно стучал сапогом и что-то кричал Эриху. Крюгер прильнул к смотровой щели и боковым зрением скорее почувствовал, чем увидел, как из копоти и чада на них надвигался красноармеец. Сквозь грязные лохмотья просвечивало тело, его правая рука сжимала связку гранат. Крюгера пробил озноб — русский фанатик! Они стали настоящим кошмаром для батальона. Эти исчадия ада бросались с гранатами под гусеницы танков.

Русский был уже рядом. Крюгер обреченно закрыл глаза, а ноги надавили на несуществующие педали. Каждый нерв, каждая клеточка тела звенели от напряжения. Машина резко накренилась, мотор бешено взревел, а через мгновение его шум потонул в грохоте взрыва. Прошла секунда-другая, но танк не изменил направления движения. В последний момент Эриху чудом удалось увернуться и гусеницей отбросить русского в сторону.

Первый рубеж обороны остался позади, и перед глазами Крюгера уродливым черным рубцом на заснеженном поле вытянулась вторая цепь окопов. Сразу за ней, в сотне метров, располагалась артиллерийская батарея. Он беглым взглядом окинул поле боя. Русские еще --">