Татьяна Алексеевна Мудрая - Сага о Йорун Ночное Солнце

Поехали они к Асгейру и посватались.

— Я-то всей душой, — говорит им Асгейр, — да и супруга моя скоро пожелает снять с себя бремя. Но нехорошо такое решать без самой Йорун — она ещё своей волей не сыта.

Йорун же, услышав от Асгейра о сватовстве, отвечает:

— Тебя послушать, так лучше Старкада нет на свете человека; но пусть бы это хоть как-то было написано у него на лице. Чтобы уж мне наверняка знать.

— Так ты его хочешь или нет? — спрашивает Асгейр прямо.

— Как ты, отец, прикажешь, так и поступлю, — отвечает Йорун, а на лице ее ничего такого не видать.

Вышел от неё отец и говорит обоим мужчинам:

— Согласна моя дочь, только вот подождать надобно три года.

Отец с сыном так не хотят, и решают все четверо, что отпразднуют свадьбу не далее чем следующим летом. На том заключили сговор и ударили по рукам.

А стояло тогда время первого инея.

Вот, значит, вернулся Старкад к себе, а вскорости отплыл в Бьярмию и Гардарику по торговым и иным делам.

На том пока это дело закончилось.

Жил человек по имени Хёскульд, прозвищем Медовый Язык. Он скрылся из родных мест, потому что ненароком сразил на поединке человека, который в чем-то перешел ему дорогу, а родичи убитого никак не шли на мировую и не соглашались на выплату виры. Он был на голову выше всех других мужей, кроме разве Старкада, широкоплеч, тонок в поясе и крепок в груди. Руки и ноги у него были стройные и сильные. Также он был очень красив с лица: кожа у него была белая, черты крупные, нос с горбинкой, глаза голубые и взгляд острый. У него были прекраснейшие светлые волосы и великая сила. Он лучше всех плавал, дальше других бросал копье, лучше прочих попадал в цель из лука и мог долго рубиться мечом и секирой без того, чтобы кто-то держал перед ним щит. Также он был неплохим скальдом и мог долго веселить любое собрание. Словом, всем был хорош. Были у него там, откуда вышел, двое братьев и сестры, а жены и детей не было.

Пришел Хёскульд к Асгейру в дом и говорит тому:

— Хотел бы я послужить тебе, Владелец Радуги Битвы, своей секирой, ручка коей заплетена золотой нитью. А нить эта делает столько оборотов, сколько неприятелей было у моих друзей и родичей.

Удивился Асгейр, что молодой человек говорит так красно и метко. А обо всём прочем давно был наслышан.

— Что же, — отвечает Асгейр, — лучше уж мне служи, чем тому, с кем я в ссоре.

И с тех пор сидел Хёскульд напротив него на всех пирах, и люди не могли оторваться от его губ, когда он рассказывал саги или слагал висы: смеялись, когда он того хотел, и проливали слёзы, когда он желал такого.

Вскорости заметили, что он часто шутит с Йорун, а та охотно ему улыбается. Многие стали поговаривать, что Хёскульд, должно быть, собирается ее одурачить. Тогда Асгейр позвал к себе дочь и начал крепко ее отчитывать.

— Остерегайся говорить с Хёскульдом, когда других нет при этом, — наказал он ей под конец.

— Я и не говорю. Иначе кто бы мог тебе насчёт нас донести? — отвечает Йорун.

— Я сказал — ты слышала.

— Когда ты велел мне ждать Старкада из его странствий, я тоже тебя слыхала, — отвечает девушка. — Тогда я поступила, как хотел ты, а теперь — как желаю одна я.

— Ты истинная дочь своей высокорожденной матери, — только и сказал Асгейр.

Вскорости Хёскульд заговорил о своей женитьбе на Йорун. Асгейр на то ответил, что она уже давно просватана за достойного мужа и не след это рушить.

— Это ты не потому говоришь, что хотел бы сдержать слово, — отвечает Хёскульд, — а оттого, что я тебе не люб как зять.

— И оттого тоже. Не хотел бы я видеть дочь за человеком, чьи беды написаны у него на лице, — отвечает Асгейр.

Впрочем, размолвка эта далеко не зашла. Однако Асгейр велел Индриди ходить за молодыми людьми следом, куда бы они ни шли.

Вот однажды видит Индриди, что Хёскульд взял девушку за руку и повёл. Тогда он прихватил свою секиру и пошел за ними. И видит Индриди, что оба лежат в кустах. Замахнулся он на Хёскульда своим оружием, но тот мигом вскочил и в один взмах перерубил рукоять. Видит Индриди, что остался безоружен, и, отвернувшись, стал отходить назад. Тогда обрушил Хёскульд лезвие своей собственной секиры на спину Индриди и убил его наповал.

— Теперь тебе никак нельзя оставаться у Асгейра, — говорит Йорун. — Он разгневается, но мои братья — ещё пуще. Мы все любили Индриди не меньше, чем родного отца. Но ещё больше Асгейр будет разозлён другим: я от тебя --">