Артуро Перес-Реверте - Мыс Трафальгар

чтение книги «Мыс Трафальгар» [Картинка № 4]">

Трафальгар в 1 час дня. Вероятное развитие атаки британцев

Последние минуты Трафальгарского сражения

1. Тендер «Энсертен»

Капитан-лейтенант Луи Келеннек, офицер военного флота Французской империи, вот-вот попадет на страницы учебников истории и этого повествования, однако сам пока еще не знает об этом. А не то первые слова, произнесенные им на рассвете 29 вандемьера^[1] XIV года, или 21 октября 1805 года, были бы иными.

– Сукины дети.

Мокрая палуба «Энсертена» покачивается под его ногами от легкой зыби, что ерошит поверхность моря милях в тридцати – ну, может, чуть больше или меньше – к зюйд-осту от Кади-са. По сравнению с тем, что вот-вот должно появиться здесь, «Энсертен» – просто мелочь: шестнадцатипушечный тендер. Англичане называют его иначе – «катером»: на их языке это означает «резак»^[2]. Но англичане, известное дело, вообще народ резкий. Так что пусть уж лучше будет «тендер». Вдобавок, если вспомнить о пушках, из которых стреляет Келеннек, с его тендера, или катера, как бы он там ни назывался, сняли четыре, чтобы судно стало легче и быстроходнее. Хотя даже так оно все равно, кажется, просто еле ползет в тумане, от которого на снастях и в углах парусов набухают капли сырости. Крррр, крррр, переваливаясь с борта на борт, скрипит тендер, как будто стонут и жалуются все его натруженные шпангоуты. Ветра почти нет – только легкий бриз порой вздувает паруса, грязными тряпками обвисшие на мачте и леерах, и заставляет трепыхаться на гафеле португальский торговый флаг. Купеческий флаг, само собой, для отвода глаз. В море все и каждый играют нечисто и врут напропалую.

– Сукины дети, – повторяет капитан-лейтенант.

Повторяет, естественно, по-французски. Fils de la grande putain или что-то в этом роде. Но вполне разборчиво. Рулевой и штурман, стоящие позади, рядом с нактоузом, молча переглядываются. Помощник штурмана – он тоже поблизости – остается в неведении, потому что он испанец. Как и следовало ожидать, его зовут Маноло, он низенький, смуглый, над глазами нависла одна сплошная черная бровь. Наверняка родом из Кониль-де-ла-Фронтера. Провинция Кадис. То есть самый что ни на есть местный. Поэтому его взяли на борт помощником штурмана, даже не поинтересовавшись, как он сам к этому отнесется. Мануэль Коррехуэвос Санчес, капитан рыбацкого суденышка, контрабандист, отец семейства. Типичнее просто некуда. Французы выговаривают «Манолё Когегуэвос»^[3]. Всякий раз, слыша, как кто-нибудь из них окликает его по фамилии, помощник штурмана чувствует себя так, будто получил пинок именно в ту часть тела, о которой идет речь.

– Лучше уж зовите меня Маноло, мсье, если вы не против, – просит он, чуть шепелявя, как всякий уроженец Андалусии.

Вот только ни штурману, ни рулевому не понятно, по чьему это адресу прохаживается на арамейском наречии капитан-лейтенант Келеннек. Штурман по имени Кьеффер, возможно, думает, что командир поминает тех, по чьей милости сейчас вынужден торчать здесь, посреди утреннего тумана, в котором не разглядишь ни черта дальше собственного хозяйства. А рулевой – в I году Республики он был якобинцем и отличался особым революционным рвением, – наверное, склонен думать, что тот костерит сухопутных канцелярских крыс, засевших в парижских кабинетах Министерства военно-морского флота, этих сменивших личину аристократов, которые о море знают лишь то, что на нем бывают волны и по нему плавают корабли, а может, даже и самого адмирала Вильнева^[4] вместе с его расфуфыренным штабом этой проклятой смешанной эскадры, в которую входит и «Энсертен» – ее разведчик, ее крохотная частичка. Впрочем, быть может, капитан-лейтенант имеет в виду союзников-испанцев, все это офицерье – белая кость, голубая кровь (эх, жаль, нет в Испании гильотины, думает рулевой), – обидчивое и надменное: их учтивые расшаркивания, разные там «безусловно, сеньор», «только после вас, сеньор» уже которую неделю сидят у всех в печенках.

– Проклятый туман, – произносит рулевой, чтобы выслужиться перед начальством. Разумеется, по-французски. Что-то вроде salop de brouille.

– Заткнись, мои гарсон^[5], – --">