Галина Львовна Романова - Роман Галицкий. Русский король

плакался, говоря, что отходит от света суетного, и каялся в грехах. Окаменевшая ликом княгиня Ольга Юрьевна и близкие бояре три дня раздавали нищей братии, монастырям да приходам княжескую казну, наказывали крепко молиться за упокой княжеской души - ещё не отойдя к престолу Отца Небесного, страшился уже старый князь Ярослав Божьего Суда.

И то сказать - нагрешил он в своё время сверх меры.

Четырнадцать лет только миновало, как утряслось всё, а тогда…

Возмущённые княжьим непослушанием, поднялись бояре, стеной пошли на княжеский дворец. Не сумели дружинники остановить их - ворвались люди в палаты, разметав запоры, за косу выволокли на вечевую площадь княжескую полюбовницу, попадью Анастасию, да и спалили её живьём.

Крепко испугался тогда старый Ярослав Настасьиной лютой смерти, страшился за участь любимого сына, Олега, рождённого ею, опасался мести отвергнутой жены, княгини Ольги Юрьевны. Силён на Руси корень Юрьевичей, твёрдой рукой держит власть в Залесье, на Владимирской Руси, - один только Андрей Юрьевич Боголюбский чего стоил, а сыновцы его, а меньшие братья! Что им Галицкая Русь! Радея об укреплении Руси, о сильных союзниках, брал за себя Ярослав Осмомысл жену Ольгу, не по любви брал, а по родству. Князю о любви думать не пристало - князь обо всей земле радеет, ему не до семейных тихих радостей. Были бы сыны - наследники… Да сын и был, Владимир, статный, рослый, в старую породу, ещё Ростислава старого, сына Владимирова, внука Ярослава Мудрого, правнука Владимира Красно Солнышко. Всем был хорош сын - а только душа у него была слабая, бабья, и, глядя на сына, всё чаще хмурился Ярослав Осмомысл.

А потом встретил Настасью - молодую поповну. Тоже без любви, из обычая только пошла она замуж и, когда взор её, вишнёво-карий, встретился со светлыми глазами Ярослава Осмомысла, забыла и мужа, и святые обеты, дававшиеся пред аналоем. Как в омут головой, окунулись князь и попадья в любовь. Ушла Анастасия от мужа, стала Ярославу наложницей. И была счастлива, и родила сынка, такого же, как мать, кареглазого, и было всё хорошо. Повыдавав замуж дочерей - одну за венгерского князя Иштвана, другую в Новгород-Северский, за тамошнего князя Игоря Святославича, - Ярослав избавился и от жены. Не стерпев, что попадья расхаживает в её палатах, Ольга Юрьевна ушла из Галича с сыном Владимиром в Польшу, увела с собой верного ей боярина Константина Серославича и многих других.

Тогда-то и встал Галич, зашумело вече, ударило чугунное било. Поднялись бояре, спалили Анастасию, воротили назад Владимира Ярославича, принудив старого князя жить с женою и во всём бояр и веча слушаться.

И жил князь Ярослав, и богател тороватый Галич, и везли купцы соль на Русь, и текли торговые караваны из Руси в Европу и из Европы на Русь. Венгры были ему союзниками, мир был установлен с Византией и Польшей…

* * *

Умирал старый Ярослав Осмомысл.

В душной изложне^[2] царил полумрак. Оконца притворены ради холодов - как-никак Покров на носу! - только лампада и несколько свечей озаряют покой. Белеет высоко взбитая постель, на которой, вытянувшись, лежит старый князь. Когда-то широкий в плечах, костистый, крепкий, он усох, ослабел. Истончилась борода, острее и длиннее стал нос, чернее и глубже глаза. Взгляд их почти потух, но расширенные близорукие зрачки время от времени шевелились, находя сыновей.

Старший, Владимир, был в окружении бояр. Верные ему Константин Серославич с сынами и лях^[3] Володислав, что ещё двадцать лет назад пришёл в Галич искать службы, стояли рядом.

Прочие - бояре, священники, советники, - толпились вокруг, поглядывали на обоих княжичей, прикидывали, за кем бы пойти. Бояре извечно тянут одеяло на себя, ищут на престоле слабого князя, чтобы быть при нём в силе да в милости.

Недолго молчал Ярослав Осмомысл. Давно точила его душу крепкая дума, и ныне, пред ликом смерти, настала пора исполнить задуманное. Он пошевелился, махнул рукой - и постельничьи тотчас же приподняли его на ложе. Князь расправил плечи и на время стал таким, как привыкли его видеть бояре.

- Отхожу я, - просто, как о давно решённом, сказал князь. - Чую - смертный час мой настаёт. И ныне призвал я, дабы услыхали вы слово моё последнее. Поклянитесь же, что волю мою исполните. На кресте поклянитесь!

Стоявший рядом протопоп Севастьян вышел к боярам. Святую Библию и большой, усыпанный лалами и смарагдами --">