Александр Леонидович (2) Мясников (врач) - Пульс России. Переломные моменты истории страны глазами кремлевского врача

вы даже не взглянули!» Дед невозмутимо ответил:

«Почему же, просто мне было неудобно прерывать наш разговор! У вас там действительно есть и прерафаэлиты, и Лоуренс, довольно редкий Гейнсборо и два отличных Констебля!»

Но не менее увлеченно он любил все красивое: музыку, цветы, женщин! Это потом я стал слышать: у твоего деда были самые красивые сотрудницы! До сих пор уверяют, что окончательное решение о приеме в свою команду он принимал в момент, когда после собеседования соискательница вставала и шла к двери! Тогда же я неоднократно был свидетелем, как, сидя в машине, он увлеченно говорил жене: «Инна, посмотри, какая красивая девушка!» Это теперь я понимаю: ну дед, ну ты как маленький, а еще академик!

Иногда это ему аукивалось: жена (а мне бабушка), стоя посреди столовой, методично била о пол фарфоровые тарелки одну за другой, а он ходил вокруг, разводил руками и виновато говорил: «Ну Инна, ну что ты, ну хватит!»

Но все эти размолвки длились не долго — на деда нельзя было всерьез долго сердиться! Хотя поводы для ревности, наверно, бывали: мне достаточно вспомнить как вспыхивали глаза у почтенных женщин — профессоров, когда они только начинали вспоминать: «Вот когда твой дедушка читал нам лекции!..»

Я слушал эти его лекции в записи, даже пластинка тогда была выпущена! Так свободно и доступно все объяснить, увлекаться, шутить! «Он стремительно входил в аудиторию в распахнутом халате, под которым был видны безукоризненный костюм и белоснежная рубашка, и спрашивал: Так, какая у нас сегодня тема лекции?!» (Из воспоминаний А.С. Бронштейна «Шоссе Энтузиаста»). Его импровизации на клинических разборах вошли в легенду, на них приезжали врачи со всей Москвы!

Вообще меня не перестает до сих пор удивлять, КАК по сей день вспоминают деда! Как большого ученного-да, конечно! Как выдающегося врача — да, конечно! Но это как уважительный кивок в сторону парадного портрета. Но никто не остается равнодушным, вспоминая его как человека! Представляете — те, кто его знал и общался, любят его по сей день, спустя почти 50 лет! Какое же он произвел на них светлое впечатление в дни их юности!!!

Его воспоминания очень долго не публиковали (недаром говорят, что мемуары не надо публиковать, пока люди, в них упомянутые, еще живы!). А я впервые прочитал их еще в детстве, уже, правда, после дедушкиной смерти… Я до сих пор представляю Красный Холм (его родной городок в Тверской губернии) таким, как я его тогда увидел на страницах воспоминаний. Я был там лишь однажды, в глубоком детстве, и никогда больше. Отчасти и потому, что не хочу разрушать тот чудесный образ, созданный моим воображением, когда я читал проникнутые такой любовью к этим местам строки. Я влюблен с среднерусскую природу, я хорошо знаю подобные городки. И я представляю, что где-то есть дедушкин городок, где торговые ряды до сих пор торгуют квасом, калачами и медом, а не китайским ширпотребом, где до сих пор звонят колокола и по воскресеньям все идут в церковь, и белый— белый снег, и сани, и запах сена, и не было ста лет войн, революций, разрушений и восстановлений (последствия часто сопоставимы!). Хорошо понимаю Шагала: приехав перед смертью в СССР, он так и не решился посетить родной Витебск…

Недавно я вновь открыл для себя мою когда-то любимую Грузию. Много лет мои пути туда никак не пролегали. А тут политика, взаимное охлаждение и даже война! Я полетел с друзьями в Тбилиси — и сразу как толчок в сердце: как я так много лет мог жить без этого города?! Какое там охлаждение, какое отчуждение?! Красивый (ох, какой он стал красивый!), гостеприимный город, где и русским, и украинцам, и казахам — всем, кто с открытым сердцем и душой — всем рады! И сколько же великих людей самых разных национальностей вырастил этот город! Жил там и мой дед: первые осмысленные друзья, первая юношеская любовь! Его гимназия и сейчас красивое здание на Руставели. Я зашел туда с сыном. Был воскресный день, к нам вышел кто-то из учителей и повел показывать гимназию… Пустые коридоры, гулкие шаги (воскресенье!), так и представлял, что вот по этим коридорам бегали Н. Гумилев и чуть позже мой дед… Потом увидел стенд с фотографиями недавних событий и понял, что воображение мое убежало слишком далеко: не осталось здесь ни тех стен, ни тех лестниц. Все было сметено артиллерийским огнем в очередную революцию, остался только фасад. Потом гимназию восстановили (помогала в этом и Москва!), висят памятные доски с именами --">