Павел Лукин - Талисман, или Заклинатель духов

время в доме дворянина Ште-динга уже был молодой Адольф. Он только что возвратился из недальней отлучки, которую он совершил по проискам Шварца. Отец и дочь были обрадованы и Адольф просил неотлагательно совершить его счастие, сочетая браком с Амалиею.

В это время вошли уже известные нам два заговорщика. Они просили извинения у почтенной семьи, что осмелились их обез-покоить и вместе с тем они объявили, что желали бы им открыть многое. Когда им сказали, что они могут говорить все, то один из них открыл весь вчерашний заговор и прибавил, что ему целую ночь безпрерыв-но казалась ужасная голова и они не могли никак решиться убить Адольфа.

«Тебя спасло само Провидение» говорил один из них: «еслиб не то чудное происшествие, то смерть твоя была бы верна!»

— Адольф! — сказал другой — ты еще не совсем избавился от смерти. Шварц может узнать… он наймет других и ты будешь его жертвою. Одно средство: останься здесь, но так, чтоб тебя никто не видал… Мы скажем что тебя убили. — «А там?»… спросил Адольф. — Мы решились на то, что не может никогда придти тебе в голову. Шварц любит твою невесту, он все средства будет употреблять чтоб получить ея руку и ты не можешь быть счастливым до его смерти. Но благодари нас: твое счастие близко. — «Понимаю ли я тебя?»… возразил Ште-динг.

— Может быть и понимаешь! отвечал бандит, и медленно вышел из комнаты с своим товарищем, товарищем злодеяний.

Глава шестая. НОЧЬ. УБИЙСТВО. ЕЩЕ ЧУДЕСНОЕ ПРИВИДЕНИЕ

Время приближалось к полночи; на городских часах пробило одиннадцать; во всем городе царствовала тишина. В это время двое бандитов приближились к известному уже нам дому Шварца. Они осторожно вошли в комнаты, где пропускали их слуги по особенному приказанию их барина. Они взошли в спальную, осторожно осмотрели все и при догорающем свете ночника увидели несколько металлов, лежавших на столе; некоторые из них были уже превращены в золото: у обоих бандитов глаза загорели ужасно; тут они приметили и сама-го господина, заснувшаго в стуле. Они осторожно подошли к нему и внимательно слушали, что он говорил во время сна.

«Да!… завтра поутру… этот металл будет золото!» говорил Шварц. «Завтра камень заклинателя опять»… при этих словах он вскочил и увидев двух посторонних людей, испугался.

«A, эхо ты Герман!» сказал он: «ну, что новаго и в такой необыкновенный час?»

— Он умер, или, что все равно, он убит мною! — отвечал Герман.

— Честь и хвала тебе! Теперь вы можете меня оставить. Я имею нужду в покое. — «В вечном! Не так ли, Шварц?» возразил Герман.

Шварц посмотрел на него безсмыслен-но, и в это время блеснули кинжалы в руках злодеев. Шварц все понял — он хотел кричать, но мощною рукою ему завязали рот и черная пена показалась из онаго. Он ничего не мог говорить. Герман требовал денег, камня, всего… он не хотел того дать. Кинжал вонзился в грудь Шварца… и кровь ручьями полилась из раны.

В это время послышался страшный гром и из залы вошли все слуги Шварца… Они схватили убийц… и когда хотели совсем их вести, то в это время вошел старец, заклинатель духов. Он приходил за своим достоянием — талисманом, и злобно, злобно улыбнулся, увидев труп погибшаго. Слуги хотели схватить его, но он изчез, как изче-зает легкий пар в воздухе. Удивление оковало всех и едва ли кто из присутствовавших мог позабыть эту страшную ночь.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Теперь мне остается сказать несколько слов.

Убийцы Шварца были казнены.

Верная, нежная чета, Адольф и Луиза соединились браком и теперь счастливо живут в объятиях любви и дружбы. Их безмятежное счастие было воспето несколькими поэтами и я право не мог прибавить к этому от себя ни слова.

Говорят еще, что будто старец, заклинатель духов, живет теперь опять в Ш…. лесу и дожидается еще смельчака, который бы согласился взять от него талисман.

КОНЕЦ.

ПАВЕЛ ФОРТУНАТОВИЧ ЛУКИН

Лукин Павел Фортунатович [15(27). 12.1817, Рязань* — не ранее 1872], беллетрист. Из обер-офицер. детей; сын чиновника Рязан. губ. правления (в 1817 — коллеж. per.), позднее письмоводителя гор. части в Москве. В 1834 поступил в моск. Мед. — хирургич. академию казеннокоштным воспитанником, в 1836 исключен «за нерадение к наукам». В 1837, после сдачи соответствующего экзамена, стал дом. учителем.

Принадлежал к числу тех представителей «студенческой словесности» (см., напр.: А. Долинский, П. П. Ильин, С. М. Любецкий); к-рые --">