Николай Иванович Кочин - Князь Святослав

испек просфоры, сейчас их вынесут…

Повар стер фартуком с мясистого раскаленного лица капли пота и облегченно вздохнул. Буря миновала, княгинино лицо стало опять приветливым. На серебряном блюде вынесли пшеничные белые просфоры с выпеченным на верхней части изображением креста. Княгиня Ольга перекрестилась и потрогала просфоры руками, разглядывая изображения греческих букв. Они были четко выпечены. Она велела просфоры отослать в терем, а повару сказала:

– Медвежатину и конину, а также прочую погань варите в другом помещении, чтобы дух не проникал на кухню для всех. Затворяйте плотнее двери…

– Я так и делаю, княгинюшка… Но князь узнает – шею свернет.

Она отпустила повара и пошла по двору мимо кухни, кладовых, погребов, конюшен и бань. Всюду виделось оживление. Дворцовые холопы скребли и чистили коней, сбрую, обметали пыль в кладовых и амбарах, готовя их к приему сокровищ, которые вез князь с Востока. Из кухни выбегали стряхнуть с себя жар. Гриди с огромными вазами и блюдами то и дело перебегали двор, из кухни в гридницу, перекликаясь, проверяя распоряжения княгини и на ходу уминая за обе щеки сыр, зайчатину или вареные овощи. На дворе расставлялись столы для простого народа с говядиной; бочки меда, пива, браги; плетюхи ивовые с калеными орехами, с сочнями, с лепешками.

Княгиня Ольга, несмотря на свои шестьдесят пять лет, еще держалась прямо, ступала твердо, опираясь на костыль и даже более проворно, чем это позволяли лета. События волновали ее, она не могла сидеть на месте. Два года она не видела непоседливого сына, которого любила страстно, но с которым должна была вести внутреннюю, никому не зримую, изнуряющую борьбу, пробуя повернуть его интересы в сторону земских дел и христианской веры. Воинственность сына пугала ее, грандиозные его замыслы устрашали. Все управление Киевской Русью лежало на ее плечах, а это становилось уже непосильным делом. Она не была уверена в благополучном возвращении сына с Востока, и когда гонец прибыл утром и сообщил, что князь едет с большой добычей домой, она отслужила молебен в дворцовой часовне, помещавшейся под теремом, долго и горячо молилась и теперь была в радости, которую омрачала все же тайная тревога: что будет делать князь по возвращении из похода? Угомонится ли, вернется ли к семье, к очагу, к внутреннему устройству земли, которое легло на плечи старухи матери? Прекратится ли эта, подтачивающая ее силы, война с сыном, умрет ли мать спокойно, похороненная наследником-христианином? Где-то в душе прятался робкий страх за его судьбу. Настороженная ко всякого рода отдаленным походам от неудач своего мужа Игоря, ходившего на берега Хазарского моря и оставившего там дружину, пытавшегося вынудить Царьград к выгодным торговым соглашениям и опять оставившего в море свою дружину и, наконец, растерзанного древлянами, Ольга видела, что сын из этого не извлек урока…

Она пошла на чердак терема и через слуховое окно стала смотреть на приближающееся к Киеву войско Святослава. По одному только виду гарцующих всадников и бодрых пеших воинов, по количеству поклажи на повозках можно было заключить, что сын возвращается с победой. Ольга перекрестилась и сошла вниз. Она ждала сына с особой торжественностью. Все слуги, гриди и сама она были празднично одеты. На княгине – шелковое черное покрывало, завязанное под подбородком. Из-под него виднелось верхнее платье византийского шитья – царственного пурпурного цвета, с широкими рукавами, с широкой желтой полосой на подоле. Платье перехвачено шелковым поясом. Остроносые сафьяновые башмачки наведены золотом. Так она нарядилась только для встречи сына. Это было сделано в подражание византийским императрицам.

Летом 966 года князь закончил двухлетний поход.

Из Киева поплыл Святослав по Десне на Оку через земли северянского племени, которое уже было под рукою князя. Он заявился к вятичам и спросил их:

– Кому дань даете?

– Хазарам дань даем по шлягу с рыла…

– Будете под моей рукой, – сказал он и поплыл дальше – на Каму.

На Каме он полонил город Булгар, спустился вниз – полонил буртасов, спустился по Волге еще ниже – и разрушил Хазарскую державу. Он пошел дальше в горы – между двух морей, завоевал ясов и косогов. Хазары, с которыми воевал еще Олег и которые брали до него дань и с полян и с северян, – теперь были обессилены. Волга стала русской рекой, а все восточные славяне объединены были под одну --">