Андрей Леонидович Никитин - Легенды русских тамплиеров

Сейчас можно предположить, что к этому, так сказать, исходному пласту легенд, связанному с какими-то орденскими традициями (и структурами?) во Франции, относятся комплексы преданий об Атлантиде и древнем Египте, восходящие ко времени не ранее середины XIX в., космогонические легенды, включающие структуры космосов Золотой Лестницы и, возможно, средневековые сюжеты, хотя именно последние (битвы в Палестине, истории в монастырях, описание шабашей и т.п.) своей квази-историчностыо (использование известных антропонимов и топонимов вне какой-либо конкретики времени и места) заставляют предполагать литературные источники их происхождения.

Последнее не должно смущать, поскольку изначально речь идет не о наследии исторического Ордена тамплиеров, погибшего в XIV в., а о возрожденном в середине XIX в. его аналоге, опиравшемся на книжную (литературную) традицию при выработке своих ритуалов, символов и постулатов. Последнее, т.е. отсутствие подлинной традиции, идущей из древности, и необходимость создания новых ритуалов, проходит красной нитью через многие легенды, где поднимается и положительно разрешается на собраниях космосов вопрос «о новых ритах» (т.е. ритуалах), причем более высокие духи, к которым обращаются низшие космосы за советом, неизменно указывают, что создание новых ритуалов вполне закономерно, если они отвечают идеям, которые должны утверждать и отражать.

С этих позиций можно понять и включение в состав легенд сюжетов, действие которых происходит в Париже конца XIX или самого начала XX века, равно как отражение в повествовательной ткани научных реалий первой четверти XX века — рентгеновских лучей, радиоактивности, микроорганизмов, технических достижений той эпохи и т.д., объяснимые только спецификой сознания человека нашего времени. В самом деле, если для сознания человека эпохи XII—XIV вв. любая легенда являлась повествованием о реальном событии, то для новых тамплиеров текст являлся всего только условной формой, подобной театру с его картонными декорациями, гримом, масками, способного однако потрясти человека до глубины души не этим дешевым реквизитом и напыщенными словами, а раскрывающейся за этими символами трагедией человеческих судеб.

Легенды тамплиеров никогда не являлись «литературой», не могут и не должны с этой точки зрения рассматриваться, — вот главное, что должен иметь в виду их исследователь или человек, желающий познакомиться с ними, иначе он ничего в них не поймет. Главное в них — не сюжет, не язык, не нагромождение поистине примитивной фантастики, не полное отсутствие достоверности в описаниях, а те поведенческие и этические модели, которым следуют или пытаются следовать их персонажи. При внимательном знакомстве с этими текстами приходишь к убеждению, что все они имеют в своей основе несколько взаимосвязанных и постоянно повторяющихся структурных образований, сравнимых с кристаллическими решетками минералов, которые незаметно формируют сознание слушателя, его отношение к мирозданию, к окружающим его людям, к природе и к обществу, раскрывая этическое содержание понятия «рыцарь» как человека, принимающего на себя ответственность за свои мысли, устремления и поступки.

В этом плане легенды так же дидактичны, как букварь, чьи картинки помогают запоминать сначала буквы, потом слова, а затем и действия со словами, которые незаметным образом переносятся в жизнь. Точно так же и здесь: за фантасмагорией невероятных (кому-то может показаться — примитивных) событий в обстановке, исключающей возможность какой-либо реальности, в сознание слушателя закладывается мотивация поступков, универсальная для любой обстановки или ситуации, требующей от человека принятия осознанного решения, наличия сил, помогающих пойти не по более легкому, а более достойному человека пути — «пути рыцаря». Эти легенды вносили в сознание человека понятие о свободе личной воли, об отсутствии субстанциального зла, как такового, чья иллюзорность порождается лишь отсутствием добра и незнанием, т.е. невежеством, подобно тому, как не является сущностью тьма, означающая лишь отсутствие в данном пространстве света, в отличие от нее носящего материальный, субстанциальный характер. Эти легенды закладывали представление о бессмертии и божественности заключенной в человеке монады, которую он несет и взращивает в своем физическом теле, чтобы через нее становиться «со-работником Бога», пусть даже --">