Леонид Абрамович Юзефович - Маяк на Хийумаа

– Он очень волнуется, – доверительно сообщила мне его жена Надя.

По радио программу об Унгерне прослушали в основном домохозяйки. Марио́ надеялся привлечь к ней внимание людей, способных дать ему денег на съемки документального фильма о том же герое. Инвесторами могли стать баронский союз, какая-нибудь компания, имеющая интересы в Центральной Азии, или один из востоковедческих центров с уклоном в геополитику; с этим прицелом и рассылались приглашения, но, к огорчению Марио, бо́льшую часть гостей составили травоядные члены общества “Монголия – ФРГ” и представители монгольской диаспоры. Среди них затесались русские эмигранты по еврейской линии и неизбежные на таких мероприятиях фрики. Средних лет женщина щеголяла в серебристом эльфийском плаще с портретом Далай-ламы на спине; другая, постарше, в обобщенно-балканском наряде, диковато смотревшаяся рядом с цивильными монголами, совсем уж не по теме агитировала за выход Болгарии из Евросоюза. Реагировали на нее слабо.

Презентация проходила в культурном центре при монгольском посольстве, он же – галерея обосновавшегося в Берлине художника Отгонбаяра: вестибюль с раздевалкой и большой зал. Я прошел туда с Надей.

На стене висел экран для демонстрации слайдов, перед ним – ряды невесомых пластмассовых стульев. Вокруг теснились полотна хозяина. Все они иллюстрировали популярный в стране Чингисхана слоган, встречающий туристов в аэропорту Улан-Батора: “Монголия – единственное место на земле, не испорченное человеком”. Степь, горы, необъятное небо, много лошадей, поменьше верблюдов. Овец мало, людей вообще нет. Все выполнено рукой профессионала, но в простодушной манере художников из народа, которые берутся за кисть после выхода на пенсию. Зрелый мастер, он вовремя осознал, что умиление – товар более ходкий по сравнению с любовью.

– А посольство не может дать денег на фильм? – спросил я у Нади.

– От них дождешься, – ответила она. – Хорошо, помещение для презентации предоставили бесплатно.

Появился ее муж. Самых важных гостей он встретил и послал Надю встречать остальных.

– Жаль, мало, – сказал Марио, по-хозяйски оглядывая пятерых баронов и одну баронессу. – Собирались приехать еще трое, один из Швеции.

– Их полсотни с чем-то, – вспомнил я им же и названную мне цифру. – Ты, что ли, со всеми списывался?

– Зачем? Только с председателем союза. Я действовал через него.

– А кто у них председатель?

– Юрген, я тебе уже говорил, – кивнул Марио на профессора из Базеля.

Он больше других походил на моего Унгерна, если бы тот дожил до предпенсионного возраста, правильно питался и вообще заботился о здоровье. Такой же рыжеватый блондин, чуть курносый, сероглазый. Взгляд, правда, не тот.

– Похож, – признал Марио. – Они с нашим Унгерном из одной ветви, только Юрген из ее лифляндского отростка. Из эстляндских у меня один Роденгаузен.

– Кто-кто?

– Хеннинг-Максимилиан фон Роденгаузен. Унгерн-Штернберг он по маме. Я его лично по телефону уговаривал, не через Юргена. Не хотел идти.

– Потому что по маме?

– Ну прямо! У них в союзе таких полно. Хотя большинство по отцу, конечно.

– Тогда почему не хотел?

– Черт его знает. Уперся, и все, не сдвинешь.

– И не пришел?

– Что значит не пришел? Вон стоит, – глазами указал Марио на бывшего посла в Эстонии, державшегося отдельно от компанейских родственников. – Я же тебя с ним знакомил.

– Прости, не расслышал фамилию.

– Роденгаузен, – по слогам повторил Марио. – Я ему вначале не догадался сказать, что будет Михель. Потом перезвонил, говорю: будет Михель. После этого он тоже обещал прийти. А так – ни в какую. Без объяснения причин.

– Подожди! – запутался я. – Кто из них Михель?

– Который из МИДа, по связям с ООН. В пуловере. Нашему Унгерну он не самая близкая родня. Генеалогически Роденгаузен нашему ближе всех.

– По нему не скажешь, – заметил я.

– Отцовская кровь пересилила материнскую, – сказал Марио. – Как во мне.

Он объяснил, что это важнейшая в баронском союзе фигура. Юрген работает да еще и живет на отшибе, в Базеле, а Роденгаузен в отставке, делать ему нечего. Он редактирует союзный бюллетень, а сейчас занят подготовкой очередного съезда.

– Членские взносы тоже он собирает? – съязвил я.