Шарль Лоран - Шпион Наполеона. Сын Наполеона

Развеселившиеся дети подняли свои широко раскрытые и блестевшие от удовольствия глаза на их приемного отца, как бы желая убедиться, произвело ли на него это явление одинаковое с ними впечатление.

Но телега быстро приближалась; в ней царили непрерывное веселье и громкий смех. Дети прижались друг к другу, чтобы лучше рассмотреть сидящих в ней лиц.

Это была простая деревенская телега, какие употреблялись в окрестностях Саверна. Лошадьми, почти стоя, правил молодой, красный, как горящий уголь, парень. Он был так воодушевлен весельем окружавших его товарищей, что, казалось, выбивал кнутом такт песни. Его меховая шапка сдвинулась на затылок, причем хвост лисицы, украшавший ее, висел до самого пояса. Развязавшийся галстук разлетался по воздуху. Сзади его сидели двенадцать человек солдат. Они лепились по обеим сторонам телеги. Между ними были свалены в кучу сабли, ружья и меховые шапки. От нечего делать они курили и пели. Следующие телеги не отличались ничем от первой, лишь только их кучера были менее воодушевлены.

Наконец промчались все сорок телег, одна, как другая, запыленных и переполненных поющими солдатами. Это был батальон гренадеров генерала Удино. Отборные солдаты составляли специальную дивизию в Аррасе, и ими так восхищался Наполеон, что считал их даже прекраснее своих гвардейцев. Они совершали длинный и утомительный путь из Булони в Страсбург и от Па-де-Кале на Рейн.

Солдаты предполагали, что их отправят в Англию, но по неизвестной им причине их послали в Германию. Только самые старые из них, не забывшие еще похода, ознаменовавшегося битвой при Маренго, во время первого консула, а также экспедиции в Египет с Бонапартом, хвастались, что понимают план Наполеона. Они объясняли его товарищам следующим образом.

«Видите ли, — говорили они, — флот Вильнева не пришел, чтобы служить нам прикрытием при проходе через Ла-Манш, и мы бездействуем. Купальный сезон кончился, и император не хочет, чтобы мы простудились, вот он и посылает нас на Рейн. Там, кажется, русские и австрийцы рассчитывают делать глупости, пока мы заняты в другом месте. Мы им скажем парочку словечек и нанесем визит. Вероятно, адмирал Вильнев в конце концов прибудет в Булонь, куда мы возвратимся весною».

Пока они так рассуждали, эхо вторило военным песням, которые пели другие солдаты.

Дело в том, что Наполеон приказал отправить как гвардию, так и аррасских гренадер с другими солдатами не на судах через Па-де-Кале, а через всю Францию в экипажах. Повсюду им были приготовлены подставные лошади, и они катили без остановки с запада на восток, вместо того чтобы оттаптывать свои подошвы по пыльным шоссе. Газетам было запрещено писать об этом распоряжении.

Правда, что солдатам немного надоедало переменять каждый день экипаж. Они ехали то в пикардийских тележках, запряженных здоровыми лошадками, которые бойко бежали, взбираясь по холмам, то в шарабанах Иль-де-Франса, в которых, хотя было удобно сидеть, но зато лошади, отягченные тяжелой упряжью, едва тащились. Но самое мучительное путешествие было через Бри, Суассон и Шампань, где им приготовили прескверные одноколки. Только от Эльзаса они вздохнули свободнее, где им дали солидные телеги, обильно наполненные соломой, с довольными и веселыми кучерами. Теперь они ожили и во все горло пели песни.

Бричка с обер-офицерами, на обязанности которых было выбрать место привала, проехала гораздо раньше колонны, но группа запыленных офицеров то и дело сновала по сторонам телег. Командир ехал позади последнего фуражира. Это был коренастый человек, с багровым лицом и с любопытными, но честными глазами. Взгляд его встретился с глазами детей, стоящих у края дороги, и он улыбнулся им по какому-то смутному воспоминанию. Может быть, он вспомнил о других подобных маленьких существах, которых он оставил дома. Кто знает?

Наступил вечер. Пыль улеглась. Тишина воцарилась мало-помалу на дороге. Ганс и Лизбета, пресыщенные удовольствием, видимо, были не прочь возвратиться домой, и с этою мыслию они обернулись к своему названному отцу.