Кен Фоллетт - Граница вечности

слегка колючего подбородка, легкого аромата крема после бритья ее сердце разрывалось на части.

Валли обнял мать и отца, а Ребекка расцеловала Карлу, едва различая ее лицо за пеленой слез. Потом они обнялись с Лили и Каролин. Целуя Алису, Каролин проговорила:

— Я не представляла, что увижу тебя так скоро. Я вообще думала, что никогда больше тебя не увижу.

Ребекка смотрела, как Валли приветствует Каролин. Он взял обе ее руки, и они улыбнулись друг другу. Валли просто сказал:

— Я так счастлив снова увидеть тебя, Каролин. Так счастлив.

— Я тоже, — произнесла она.

Они встали в круг, держа друг друга за талию, там, посередине улицы, среди ночи, в центре Европы.

— Ну вот, — сказала Карла, обведя взглядом свою семью и счастливо улыбаясь. — Наконец снова вместе. После всего, что было.

Она помолчала и повторила:

— После всего, что было.

Эпилог
4 ноября 2008 года

Глава шестьдесят третья

Какое странное семейство, подумала Мария, окинув взглядом людей, сидевших в гостиной в доме Джеки Джейкс за несколько секунд до полуночи.

Сама Джеки, свекровь Марии, в свои 89 лет более решительная, чем когда-либо.

Джордж, седовласый мужчина 72 лет, женившийся на Марии 12 лет назад. Она первый раз стала невестой в 60 лет, и, наверное, стеснялась бы этого, если бы не была так счастлива.

Верина, бывшая жена Джорджа, самая красивая 69-летняя женщина в Америке. Она была со своим вторым мужем Ли Монтгомери.

Джек, сын Джорджа от Верины, 27 лет от роду, юрист, со своей женой и хорошенькой пятилетней дочерью Маргой.

Они смотрели телевизор. Трансляция велась из парка в Чикаго, где собрались 240 тысяч восторженно счастливых людей.

На сцене находилась семья: приятной наружности отец, красивая мать и две милые девчурки. Это была ночь после выборов, и победил Барак Обама.

Мишел Обама и девочки ушли со сцены, и избранный президент подошел к микрофону и сказал: «Привет, Чикаго».

Джеки, глава семейства Джейксов, проговорила:

— Тише все. Слушайте.

Она прибавила громкость.

Обама был в сером костюме и бордовом галстуке. Позади него на легком ветру развевалось больше американских флагов, чем Мария могла сосчитать.

Медленно, делая паузу после каждой фразы, Обама заговорил:

«Если кто-то еще сомневается, что Америка — это страна, где все возможно, если кто-то еще задается вопросом, жива ли сегодня мечта основателей нашего государства, если кто-то не уверен в силе нашей демократии, то сегодня вечером вы им дали ответ».

Маленькая Марга подошла к Марии, сидевшей на диване, и сказала:

— Бабушка Мария.

Мария взяла ребенка на руки и прошептала:

— Тише, детка. Все хотят послушать нового президента.

Обама продолжал:

«Это ответ молодых и старых, богатых и бедных, демократов и республиканцев, чернокожих, белых, латиноамериканцев, азиатов, американских индейцев, геев и людей традиционной ориентации, инвалидов и здоровых граждан. Американцы дали понять всему миру, что мы никогда не были группой отдельных личностей или объединением красных и синих штатов. Мы есть и всегда будем Соединенными Штатами Америки».

— Бабушка Мария, — снова прошептала Марга, — посмотри на дедушку.

Мария посмотрела на своего мужа Джорджа. Он смотрел телевизор, по его морщинистому коричневому лицу текли слезы. Он вытирал их большим белым платком, но как только он осушал свои глаза, слезы набегали снова.

— Почему дедушка плачет? — спросила Марга.

Мария знала почему. Он плакал по Бобби, Мартину и Джону. По четырем школьницам воскресной школы. По Медгару Эверсу. По всем борцам за свободу, живым и мертвым.

— Почему? — снова спросила Марга.

— Голубушка, — сказала Мария. — Это длинная история.

Хвала времен — согласье меж царями.

Дай правде свет, личину с лжи сорви,

Клейми старье, день пробуждай лучами,

Полночный мир, храня, благослови,

Дела злодейств бестрепетно прерви,

Разрушь дворцы кичливые с размаха

И башни их покройналетом праха.

Шекспир «Лукреция»

--">