розгу. Опять ему спать на животе. Хотя на спине всем троим поспать удается редко. Только самый младший, еще не умеющий ходить брат спит в своей люльке на спине.

После еды братья снова идут на двор. Отец все еще занят своим обычным делом – режет из липы посуду: миски, чашки, ложки. Он что-то напевает. Братик убежал на улицу, а Олег зачарованно смотрит на работу отца. Вот бы самому! Но Олег знает, что бывает, если взять отцовские инструменты без спроса. Куда хуже, чем мамино вжик-вжик, неделю не сядешь…

Прошло двенадцать лет. Солнечный день в конце мая. Излучина сверкающей реки, луг, за лугом лес. В молодой траве желтые одуванчики. Пчелы жужжат, птицы поют. Красота, теплота…

Олег сидит, поджав ноги, и режет игрушку – петуха для младших братьев, теперь их у него пятеро, было больше, но трое умерли. Петух получается как настоящий.

У Олега сладко сосет под ложечкой, он вспоминает вчерашнюю ночь.

Молодежь затеяла игры: полночи бегали голыми, водили хороводы, танцевали, пели, хлестались ветками и крапивой. Весело было! Сосед Сева, на год моложе Олега, сначала отхлестал крапивой сестру Настеньку, а потом стал примеряться к Лане. Пока Сева ее хлестал, выросшая Настенька была очень довольной, хохотала, сама сорвала березовую ветку и хлопала ею Севу по животу и коленям. Потом, когда Сева занялся Ланой, погрустнела. Но Олег быстро отогнал Севу от Ланы, ему самому хотелось обжечь Лане попу крапивой.

Лана – красивая девочка с карими глазами и длинной, ниже пояса русой косой, подружка Насти, на год младше – живет в двух домах по соседству. Как и Настя, она уже взрослая: грудки у нее даже больше, чем у Насти, и раз в месяц из пуси течет кровь. Олег сам видел, как из-под края сарафана однажды выглянули красные ступни. Можно замуж.

Когда поднялась луна, Олег и Лана убежали от веселой компании в лес подальше. Они стоят друг напротив друга, Лана на полголовы ниже Олега, и тяжело дышат. Исхлестанные тела обоих горят. И от чего-то горят щеки. Обоим хочется. И оба не знают – как. Дик у Олега, с которым он уже год как пристрастился играть, оттягивая и натягивая кожицу, пока тот не брызнет белым, задрался и смотрит повыше Ланиного пупка. Так он часто задирается у Олега и без Ланы. Лана робко протягивает к дику руку и вдруг хватает его и прижимается к Олегу животом. Дик, стоило Лане до него дотронуться, взорвался и брызнул так, что белое долетело до Ланиного подбородка и теперь стекает по высокой шее, между грудок, по животу и вниз по ногам. Лана хохочет. Олег чувствует, как дик опускается и виснет на своем обычном месте. Но ненадолго. Через несколько минут он снова упирается Лане в живот.

Олег крепко обнимает Лану и валит на спину. Придавливает тесно сведенные Ланины ноги своими ногами к ковру из сосновых иголок и ложится сверху. Руки Ланы обвились вокруг шеи Олега и судорожно сжались. Губы впились в губы Олега. А дику некуда деваться. Только тереться заголившейся головкой о Ланин живот. Олег шепчет – раздвинь ноги. Лана разводит ноги. Так, чтобы дик мог протиснуться между ними. Но дику надо дальше. А дальше не получается. Лана разводит ноги пошире. Олег помогает дику руками. Все равно не получается. Не входит! Тут дик снова взрывается и начинает обмякать. Но опять ненадолго. Через несколько минут сжатый Ланиными ногами и покрытый чем-то, что течет у Ланы из пуси, снова твердый дик опять смотрит в землю. Но ему-то надо не в землю! А внутрь не получается. И снова взрыв белого. Теперь – на складки Ланиной попы и выступающий из земли корень сосны под ними. И снова дик мягкий. И снова твердый. Лана вертится внизу, но ничем не может помочь…

Наконец, Олег и Лана поднялись и побрели к деревне. Они не могут оторваться друг от друга, но пора – утро. Прощаясь, они договариваются встретиться завтра днем на лугу, сегодня Лану не пустят – много работы.

Дома Слава, старший брат, наказывает Настю. Настины руки привязаны к высокому столбу так, что она может стоять только на цыпочках. Из пуси по ногам Насти течет красное. Брат старается вовсю. Попа Насти вся синяя и кое-где уже кровит. Мать кричит Славе, чтоб не жалел подлую. А Слава и не жалеет. Олег понимает, что то же ждет и Лану и слёзы накатываются ему на глаза. Но быстро высыхают: а как же иначе – девочек нужно учить.

Слава на два года старше, но он еще не женился. Не хочет, говорит, успеет. Ему так свободней. Про женщин он знает всё: уже три года, как начал. Были и молодые и старые, но пока обходилось: секут его не чаще, --">