Даниил Мантуров - Дело чести

произошло-то?

– Что произошло? Продразвёрстка произошла. С лета, ироды продохнуть не дают. Все под чистую выгребли и мужиков на работы отправили. Но все мало им. Власти меняются, а простому люду одно горе. Колчак, а что Колчак. Красные хуже врага.

– Не смей дед меня порочить. Я красный. Я за тебя и за мать воевал. Чтоб вы в достатке жили

– Ты может и за это воевал, а они с разверстками за кого воюют? Что не взяли испортили. Да ты и сам видел, что за зря звонить. Разве так при новой власти должно быть? Что изменилось? В с немцем воевали крестьянина обирали и сейчас все одно. Только власть поменялась, опять выложи, а растить то, кто будет? Садить что? Это и не по-божески и не по-людски.

– Мы излишки у зажиточных призваны изъять и между всеми разделить. Рабочих поддержать и солдат, чтоб контру подавить. Чтоб ты дед спину не гнул.

– А на кого я ее гнул. Ежели позовут подсобить – подсоблю. А так… теперь хуже стало. Совсем дома лишились.

Зашуршали засовом. Дед поднялся навстречу Митяю

– Ты чего, Митяй, бродишь?

– Давай его тут порешим?

– Голыми руками? За веревкой иди, вывезем в лес там и решим. Сбежал скажем. – Отправив Митяя, дед опять обратился ко мне. – Большевики мать твою порешили, упокой господи твою ее душу. – Перекрестился он. – Молод ты слишком. У Митяя одно на уме, порешить кого. Уходи и лучше не возвращайся. Второй раз не жди милости. Попридержу я дружка твоего закадычного. Коня, надеюсь, сам найдешь. – сказал он, перерезая веревки.

Я был благодарен деду и не мог поверить в случившееся. Зачем большевикам убивать мать? Какую угрозу она могла представлять новой власти? Путает что-то дед. Слухи ходили, что банды орудуют, каторжных распустили, не до них было, вот они-то и могли большевиками представиться, размышлял я по дороге в Березовое, где должен был встретиться со своим отрядом. Они то помогут разобраться. Обратившись к местному старосте, я был приквартирован к дому, где и ожидал остальных.

– Вы бы один не ходили, так и до беды недалеко. Народ злой. – Сказал староста разглядываю мои документы.

– Банды бесчинствуют? Тут на днях в Турантаево был, все разграбили.

– Если бы бандиты – свои! Наш брат поднялся, за такую ленточку и вздернуть могут на ближайшей сосне. – Увидев мое недовольство, староста осекся.

Долго отряда ждать не пришлось. К утру уже прибыло трое с груженными телегами. На средней стоял пулемет.

– Пополненьце? Жидковатое больно. Потери больше. Из 7 нас 4 осталось. Один по дороге с мамзелей бежал, пожалел ее, жадный больно, с товарищем делиться не хочет. А что их жалеть, мамзелей-то. Безответственный народец пошел. Двоих положили. Буров я.

– Григорий Перестукин. – Протянул я документы командиру.

Аркадий Буров, командир отряда продразверстки, даже в большой мешковатой шинели и потрепанной папахе с красной лентой, повторяющий шрам через все лицо, смотрелся ладным мужчиной чуть больше 40. Некоторая жизненная потертость придавала ему шарма, который так любили женщины смешанных сословий лихолетья гражданской войны.

– Боец хороший? Совсем мужик власть не уважает. Учить приходится. Зерно прячет. Власти хает, а без зерна власть не выстоит. Мы ее кормильцы. Здесь как на войне. Ну да время покажет. Еще в один пункт заскочим, а там в центр. Собрать мало – довезти надо бы еще. Собирайся. В соседнее село идем.

– А можем еще в одно заскочить, бандиты там бесчинствуют, защитить бы надо.

– Обязательно, но сначала обоз доставим, иначе грош нам цена, если в битве растерям.

Это он правильно говорил. Сразу видно, ответственный мужик, за дело болеет. На такого можно положиться. Потеряем, конечно, дня три, но, если банда здесь ошивается, да к тому же староста о ней знает и через неделю найдем душегубов. Эта мысль подняла боевой дух. Хотелось поскорее выполнить задание, да и покончить уже с бандой.

Наш обоз шел медленно и только к обеду достиг пункта назначения.

Пулеметчик остался охранять обоз, а мы втроем пошли по домам. Видя нас, хозяева закрывали ставни и двери.

«С конца пойдем. Так легче». – сказал Буров, и остановился напротив ветхого домишки.

– Одна, мать, живешь? – Строго спросил Буров хозяйку, помнившую еще  правление Александра II.

– Одна, сынок, одна.

– На одну тебя не слишком ли много коровы. Тяжело тебе небось?

– Справляюсь, сынок, понемногу.

– А ты, бабка, не тужься – лопнешь. Изымайте. – Засмеялся Буров, Федул тоже захихикал вместе с командиром.

– Оформляю. – Сказал --">