Марина Николаевна Александрова (Романова Марина) - Варяг

господин его с величайшим равнодушием относится к любой религии, видя в ней только орудие для вершения судеб своего государства. Но не к лицу доблестному гридню ломать буйную голову над такими загадками, да и сам Эрик тоже в богах не очень-то разбирался и ревнителем не был. Веровал, но скорей из животного страха перед неведомыми человеку силами. А как эти силы зовутся, какая разница?

Состоя на службе у великого князя киевского, Эрик на своем веку перевидал немало пришлых людей – торговцев, странников, послов, поклонявшихся различным богам. Каждый из них был твердо уверен в том, что его вера и есть на самом деле самая правильная. Эрик же со временем все больше склонялся к мысли о том, что Бог один, только имен у него много.

Нелегко было выбрать князю человека, который бы отправился в дальний путь за новой верой. Быть может, угадал Владимир тайные движения души своего милостника и потому и выбрал его для выполнения непростой своей задумки?

По чести сказать, Владимир еще толком не решил, какая вера более всего подойдет росичам. Потому и отправлял он теперь своих послов в разные страны, для того чтобы привезли они единственно правильный ответ на давно мучивший его вопрос. Одно было ясно Владимиру: пока росичи поклоняются Перуну и Велесу, не быть Руси великой державой.

Эрик не стал перечить князю. Путь в далекую страну грозил опасностями неисчислимыми, но манил и звал. Пора, пора на мир посмотреть, себя показать – не все же сиднем сидеть возле княжьего стола, ожидая очередного военного похода против половцев. Дорога предстоит дальняя – аж в самую Византию. Труден путь до Константинополя, но влечет он, обещает спасение от маетной скуки, от теремной ленивой жизни.

Уже лежа в постели, Эрик представлял себе предстоящее путешествие, и от предчувствия новых дорог сердце начинало сильнее биться в его груди.

На следующий день с утра пораньше, как это и было обговорено накануне с Владимиром, Эрик уже был во дворе княжьего терема. Это было довольно высокое двухъярусное строение с высоким крыльцом, выходящим во двор.

С раннего утра возле крыльца толпился различный народ – бояре, тиуны и княжьи гридни. Однако простому смерду попасть в терем не было никакой возможности, поскольку возле крыльца день и ночь дежурила охрана, сторожа покой князя.

Эрик миновал дюжих гридней и по длинному переходу подошел к широкой лестнице, ведущей на второй ярус терема. Там, у подножия лестницы, помещались палаты, где, подобно своей грозной бабке, чинил Владимир праведный суд над своими подданными и принимал их жалобы. Зело сварный народ достался Владимиру, гораздый все беды и неурядицы свои сваливать на властителя!

Сегодня в ранний утренний час в покое еще никого не было, лишь стражник стоял у дверей, да еще один дежурил возле лестницы, ведущей в покои князя.

Эрик в ожидании прошелся несколько раз вдоль стены, увешанной старыми доспехами и оружием – молчаливыми свидетелями ратной славы киевских князей, и, наконец, опустился на темную дубовую лавку, обитую синим бархатом.

Ждать ему пришлось недолго. Вскоре со стороны княжьих покоев послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел мужчина среднего роста в богато разузоренном опашне. В его внешности не было ничего необычного – скуластое лицо с прямым, несколько большеватым носом, густые брови, аккуратная русая борода, скрывающая упрямый подбородок. Только очи его были невиданными среди людей – очень светлые, цвета расплавленного серебра. И, как ни скрывалась пронзительность княжьих глаз под длинными, девичьими совсем ресницами, всяк знал: не скрыться от взгляда. Он пронзит твои самые потаенные мысли, и солгать будет нельзя, просто не осмелишься. Старцы говорили, что у княгини Ольги такие же были очи, и князь, видать, у бабки их перенял.

Эрику не довелось повидать Ольгу, но много же он слышал о ней! И часто думалось ему, что многие из обычаев своих князь перенял у бабки: решительность и справедливость и непреодолимое стремленье добиться назначенного во что бы то ни стало! Это было видно даже по осанке княжеской, по горделивой его походке и молодецкой удали.

А ведь немолод уж князь Владимир. Седина уже припорошила виски – благородная память о многотрудно прожитых годах...

– Здрав будь, князь! – поприветствовал Эрик Владимира, поспешно поднимаясь со скамьи.

Владимир ничего не ответил, лишь коротко кивнул в знак приветствия и жестом показал --">