Анна Зубкова - Сказание о Раде и Алексее

свою власть выказывая, – и то послушание многому научить может.

… Старец Николай улыбнулся своим воспоминаниям:

– Было со мной такое испытание от Господа, через которое начал смиренномудрие обретать.

Назидал меня, да поручения давал противоречащие здравому смыслу наставник мой первый, к коему я на начальное время своей жизни в монастыре иноком приставлен был для услужения нуждам его. А я тогда только-только в монастырь пришёл, и всё мне внове было. Да и книг мудрых не много тогда ещё прочитал…

А «наставник» сей мой, словно выживший из ума, в гневе брызгая слюной на меня, часто набрасывался с криками, а то и побить мог, если я слово несогласия молвить пытался… Заставлял он делать работу вовсе бессмысленную…

Я поначалу весь горел от возмущения… Как же быть – не знал… Ослушаться – боялся, ибо за то из монастыря бы изгнан был. А то – мне страшнее смерти казалось, ибо думал я, что этим и от Бога отлучён буду во веки вечные.

А понять то, как никому не нужный труд совершать, время и силы на то тратить – вместо того, чтобы пользу братии и монастырю приносить или в молитвах время проводить – никак не мог… Да-а…

Через силу преодолевая возмущение ума и утомление плоти, я то исполнял…

Сейчас то смешно мне вспоминать… А тогда – тяжко пришлось!

Это я не к тому тебе говорю, что – в смирении – глупости совершать надобно! За глупое следование воле начальников духовных, приказывающих подчиняться им, очень много зла в мире этом совершается. Различение – нужно! Иначе – становятся такие, «оставившие свою волю», фанатиками, которые могут «за веру» убивать, на кострах сжигать – и в том… подвиг свой духовный видеть…

Тебе неразумие такое не грозит, а вот смирения – в тебе недостаёт.

Мне всё это понимать долго пришлось…

Потом – именно мудрый старец в монастыре появился и от наставника того меня освободил. Теплоту в сердце стал учить ощущать, ум в сердце погружать. Научил он меня, как к Богу душой и мыслями устремляться, как – по смирению нашему – Бог всё приходящее в жизнь нашу изменять может. Ибо, если видит Бог смирение, а не гордыню, – то открывается благодать Божия!

Но в жизни монашеской, даже когда разумен старец, то не всегда по нраву послушнику труд бывает… Ты вот – когда нежелание да противление в себе к работе по хозяйству одолеешь, то в радость труд станет! И молитва в помощь будет, силой наполнит!

… И точно! Чем более проникался Алексей наставлениями старца, тем проще всё становилось. Порой – словно пело сердце, когда пилил и строгал доски для ремонта церкви, или когда сено косил, огород копал, дрова колол…

И молитвы иными иногда становились. Будто – всё те же слова, но они – словно песня души к Богу возносятся! И – будто Бог рядом! Правда, не всегда так получалось, но всё чаще Присутствие Божие незримое окутывало Любовью и Покоем!

Всё чаще молитва, творимая в сердце, – словно оживала!

Однажды зимним морозным днём тишина звенящая заполнила пространство – и Алексей увидел Свет Сияющий!

Какое это было чудо!

Тишина была наполнена Присутствием Божиим Живым. В этом нельзя уже было усомниться!

Но это продолжалось не долго. И вновь сие состояние вернуть Алексей не сумел, как ни пытался.

Рассказал Алексей старцу про то.

А старец Николай ему в ответ говорит:

– Прикосновения Святого Духа чудесные – изменяют нас, но не сразу и не навсегда… Вот мне – десять лет нужно было трудиться, чтобы испытать сие. А ты вот – и два года не прошло, как тишину и теплоту сердечную познал! Вот и благодари Господа за Милость сию!

Благодарная душа легко в смиренном состоянии пребывает! Гордому же – смирение тяжко даётся!

Благодари Бога за всё! Через то – спасение от гордости и смирение обретать станешь!

Глава четвёртая:

Староверы

Однажды в скит пришла женщина с тремя малыми детьми. Измождённая, с глазами полными отчаяния и страха, она едва держалась на ногах от усталости. Одного младенца, привязанного к груди платком, она придерживала руками, двое других детей – мальчик и девочка лет 6-7, сами цеплялись за её одежды.

Пред старцем Николаем она на колени упала, детям тоже велела… Они, покорно встали рядом с матерью. Младенец заплакал слабенько, словно уже отчаялся своим плачем добиться чего-нибудь. Женщина передала дитя дочке. Девочка привычно взяла младенца и, укачивая, стала приговаривать: «Уймися, уймися, тихо ты…».

А женщина подняла на старца полные страха глаза и --">