Евгений Васильевич Шалашов - Эдгар По в России

чтобы тот следил за передвижениями мистера По.

Меня обвиняют в том, что я поспешил избавиться от воспитанника, отправив его в Виргинский университет. Не скрою, толика правды в этом есть. Я действительно отправил мальчика учиться, чтобы избавить его от постоянной опеки моей супруги, потакавшей любому капризу своего любимца. Эдгару По пора было становиться мужчиной. Мне хотелось, чтобы молодой человек научился-таки считать деньги, которыми я наделял его в период учебы. Я рассчитывал, что по окончании университета мой воспитанник займет достойное место в обществе. А что мы имеем в сухом остатке? А мы имеем время, растраченное на оргии и карточные игры, вместо посещения лекций; счета за предметы роскоши вместо университетских конспектов. И пусть меня повесят, если я соглашусь, что карточный долг — это долг чести, который обязан оплачивать тот, кто к этим долгам не имеет никакого отношения. Между тем мой бывший воспитанник не преминул упрекнуть меня в том, что именно я являюсь главным виновником его собственных долгов — он вынужден был играть в карты, в надежде заработать недостающие деньги. Каково? Почему ему не пришла в голову идея получить средства иным способом? Например, подготовкой школяров к экзаменам по французскому языку, по латыни? Я уже не говорю о том, что молодой и здоровый юноша мог бы подрабатывать физическим трудом. Времени, свободного от учебы, было вполне достаточно. Чем именно? Ну, право слово, не могу сказать вам так сразу, но отыскать приличную работу несложно… Ну, хотя бы ночным наборщиком в типографии. Почему мистер Франклин мог заниматься этим трудом, а мистер По нет?

Я вздохнул свободнее, когда мой воспитанник поступил на службу в армию. Обычно вооруженные силы впитывают в себя всех, кто не смог ужиться в цивилизованном обществе, делая их пустую жизнь наполненной содержанием, а их самих превращают в общественно-полезных субъектов. Поначалу так оно и было. Мистер По (он почему-то не захотел служить под собственной фамилией, взяв фамилию Перри) вполне успешно осуществлял армейскую карьеру, в короткий срок став главным сержантом полка. Думается, причиной тому были не военные успехи (да и с кем нам было воевать в ту пору?), а прекрасный почерк моего воспитанника. Но он не сумел даже выдержать пятилетнего срока, предусмотренного контрактом. И опять мне пришлось улаживать расстроенные дела господина По, платить по его многочисленным счетам.

Что меня больше всего удручало — так это непостоянство Эдгара По, его неумение доводить до конца ни одного дела. Даже в отношениях со мной он не сумел выбрать единой линии поведения: мог устроить скандал и торжественно объявить, что отныне будет обходиться без моей помощи, а знакомство со своим воспитателем считает лишь досадным недоразумением, а спустя несколько дней мог прислать покаянное письмо, в котором он просил о денежной помощи. Собственно говоря, его нисколько не интересовало мое отношение к нему, а интересовали лишь мои деньги. Деньги, деньги и еще раз деньги. И фамилия Аллан, ставшая его вторым именем, — это не дань уважения человеку, воспитавшему его, а всего лишь уловка, с помощью которой он рассчитывал отыскать для себя место в моем завещании.

Я сделал для воспитания этого мальчишки все, что мог, и даже более того. Моя совесть чиста перед Богом, перед людьми. А главное — перед памятью моей несчастной супруги, которая любила его так, как не могла бы любить его родная мать.

То и дело я слышу речи, что Эдгар Аллан По с детства хотел стать поэтом. Позвольте, а кто ему мешал? Тысячи юношей берутся за перо, но только единицы способны прокормить себя за счет собственного таланта. Если господин По не сумел прокормить себя ни поэзией, ни прозой, стало быть, он был неважным поэтом и писателем и ему следовало более критически отнестись к собственным притязаниям, соизмеряя их со своими талантами.

Что же касается его признания и литературной славы после его смерти… Что я могу здесь сказать? Мода — вещь приходящая и уходящая, будь это мода на женское платье, на породистых собак или на творчество Эдгара Аллана По. Я согласен с мнением критиков, считающих, что творчество моего воспитанника стало популярным лишь потому, что Соединенным Штатам был необходим свой собственный Байрон, равно как и собственный Бальзак вкупе с Вальтером Скоттом. Нужно было доказать миру, что мы не хуже, а в чем-то даже и превосходим Великобританию, следовало --">