Иван Антонович Ефремов - Иван Ефремов. Книга 3. Таис Афинская

особенно на человека, плохо знакомого с античной историей. Такую же перегрузку впечатлений испытывает каждый, кто впервые попал в чужую страну с неизвестными обычаями, языком, архитектурой. Если он достаточно любознателен, то быстро преодолеет трудности первого знакомства, и тогда завеса незнания отодвинется, раскрывая ему разные стороны жизни новой страны. Именно для того, чтобы скорее отдернуть эту завесу в моих произведениях, я всегда нагружаю первые две-три главы специфическими деталями. После их преодоления читатель чувствует себя бывалым путником новой страны во всех последующих главах.

Современному читателю может показаться чрезмерным изобилие храмов, статуй, преувеличенным значение художников и поэтов. Следует знать, что вся духовная жизнь того времени вращалась вокруг искусства и поэзии, в меньшей степени — философии. Эллин не мог представить себе жизни без любования подолгу и многократно предметами искусства, созерцания прекрасных построек, для психической разрядки и отдыха. Нечто похожее мы видим в современной Японии: созерцание камней, цветов, самоуглубленное слияние с природой в чайных домиках над лотосовыми прудами, под шум журчащей воды и звучание дощечек бамбука.

Еще большее значение имело для эллина созерцание человеческой красоты, прежде всего в живых людях, а не только в статуях, картинах и фресках. Очень много времени они посвящали своим атлетам, гетерам, танцовщицам. Значение художников как воплотителей красоты и их живых моделей было огромно и не имело аналогий в последующих временах и странах, за исключением Индии, в первом тысячелетии нашей эры.

Количество скульптур в храмах, галереях, на площадях и садах, не говоря уже о частных домах, трудно вообразить. В каждой декаде века выделялись десятки художников, создававших многие сотни произведений (например, Лисипп, с его полутора тысячами скульптур, Пракситель — с шестьюстами, Фидий — восемьюстами).

Общее накопление художественных произведений, преимущественно скульптуры, за несколько веков процветания эллинского искусства колоссально. Ничтожная часть этого гигантского художественного наследия дошла до нас лишь в римских мраморных копиях. Эти копии, несомненно, были намного хуже оригиналов. Единственный случай, когда имеется возможность прямого сравнения копии и подлинника, наглядно подтверждает упрощение и ухудшение греческих изваяний в римских мраморных копиях. Бронзовый оригинал статуи атлета из Эфеса в Венском музее истории искусств и его мраморная копия в галерее Уффици (Флоренция), отличаются как живой от мертвого, хотя бронза была разбита вдребезги и склеена из двухсот тридцати четырех кусков, а мраморное изваяние сохранилось безупречно и исполнено с большим тщанием.

Это омертвление великого эллинского мастерства в деградировавшем искусстве Рима следует иметь в виду каждому, кто смотрит на Апоксиомена, Дорифора, любую из Афродит, кроме Милосской, амазонок.

Металлические скульптуры в позднейшие времена были переплавлены дикими завоевателями в пушки и ядра. Например, от столь плодовитого скульптора, каким был Лисипп, до нас не дошло ни одной оригинальной статуи, потому что он работал преимущественно в бронзе.

Эти особенности истории эллинского искусства следует иметь в виду при чтении моего романа.

Знаменитые храмы являлись центрами культов того или иного божества и одновременно как бы школами религиозных верований с особыми мистериями для воспитания смены жрецов или жриц.

Читатели, хорошо знакомые с географией, не должны удивляться отличиям от современности в географических описаниях романа. IV и III века до нашей эры были периодом значительного увлажнения климата. Вся Азия вообще была менее сухой, чем в настоящее время. Этим объясняется, в частности, что огромные битвы и походы множества людей происходили там, где сейчас не хватило бы воды и корма на один полк. В Ливийской пустыне была богатая охота, а могучие древние леса Эллады, Кипра, Финикии и малоазиатского побережья еще не были нацело сведены вырубкой и — позднее — чрезмерными выпасами коз.

Я убежден, что торговые и культурные связи древности гораздо шире, чем мы представляем по неполной исторической документации. В основном наша беда — в плохом знании исторической географии Востока, которая еще только начинает открываться европейцам. Каждое крупное археологическое открытие приносит --">