Наташа Бойд - Девушка индиго

деятельный, бурлящий жизнью отец счел разумным заключить брак с такой особой. Впрочем, нельзя не признать, что она была красавицей, но папенька ведь ценил в людях иные качества – он сам не раз мне в том признавался, и не без пылкости, особенно перед тем, как они с маменькой отправили меня учиться в Англию. Тогда я провела некоторое время в разлуке с ними, и единственными моими близкими людьми были наши друзья Бодикотты in loco parentis^[2]. Мои младшие братья Джордж и Томми жили с ними с тех пор, как настала пора отдать их в школу.

– И что же будет с местными плантациями, когда мы вернемся на Антигуа? – спросила я. – Вы доверите вести дела приказчикам?

Папенька развернулся, чтобы взглянуть на меня. Одной рукой он потирал подбородок, другой рассеянно поигрывал завязками на воротничке и несколько мгновений смотрел на меня так пристально, будто я была тайной обладательницей ответа на некую загадку мироздания. Затем он протяжно вздохнул и развел руками:

– Своим вопросом, Элиза, ты только что помогла мне принять чрезвычайно важное решение.

Ему не потребовалось объяснять мне, что в решении этом он рассчитывал утвердиться окончательно и бесповоротно еще до того, как матушка встанет с постели.

Мысль о том, чтобы вернуться на остров Антигуа, тонущий в изумрудной листве, окруженный прозрачно-голубым морем, и освежить воспоминания о моем друге детства, чернокожем Бенуа, мне вовсе не претила. Познания Бена о растениях разожгли во мне страсть к ботанике. Я скучала по нему, мне часто его не хватало, пока я обвыкалась с жизнью на новой плантации и тщилась узнать получше неведомые земли.

В этом смысле возвращение на Антигуа или даже в Англию было довольно заманчивым, а вот свадьба с каким-нибудь добропорядочным молодым лейтенантом из старинного британского рода во исполнение ожиданий со стороны общества меня отнюдь не прельщала. Но именно такая судьба и была мне уготована по приезде на упомянутые территории.

Я внимательно вгляделась в отцовские глаза, а затем обратила внимание на его одежду и на беспорядок, царивший на рабочем столе.

– Неужто вы не спали всю ночь, сэр?

– Не было времени. – Он торопливо шагнул к выходу. – Идем, Бетси… – Закашлялся и поправился, качнув головой: – Элиза. – Отец знал, что мне не терпится избавиться от детского уменьшительного имени. – Идем, тебе нужно позавтракать, а потом нам предстоит съездить на плантации Гарден-Хилл и Уаккамо, потолковать с приказчиками.

– Стало быть, я еду с вами? – Негоже было проявлять ликование по поводу того, что меня допустили до «мужских дел», поэтому я постаралась говорить сдержанно.

Далее я последовала за отцом в обеденный зал, где выбрала себе на завтрак из расставленных на буфете блюд вареное яйцо и немного холодной копченой рыбы.

Отец отодвинул для меня стул и сам уселся во главе стола.

– Скажи-ка, Элиза, тебе ведь здесь нравится? Мы, конечно, надеялись, что климат в колониях на континенте будет более умеренным, чем на островах, и благоприятным для твоей матери. Что ж, увы… – Он грустно улыбнулся. – Не слишком-то здешняя погода ей помогла.

– А мне здесь очень нравится, – ответила я надлежащим образом, гадая, что же еще он собирается мне сказать, и добавила на всякий случай: – Люди в городе весьма приятные.

На самом деле больше всего удовольствия мне приносили прогулки с папенькой по нашим землям и его размышления вслух о плантации, о том, какой она может стать в будущем. Медленно, но верно новый мир с его напоенными влагой призрачными мхами и солоноватыми топями, где под гладью стоячих вод таились небывалые чудища, наблюдавшие за нами, проникал в мои сны, и его таинственный, сверхъестественный дух просачивался в мое сердце.

На островах Вест-Индии наши владения были невелики и почти полностью засажены сахарным тростником – каждый клочок земли там служил насущным нуждам. Здесь же, в континентальных колониях, я, как и папенька, видела куда больше возможностей. Местная земля хорошо плодоносила, и я уже представляла себе, как буду выращивать на ней все, что заблагорассудится – дыни, апельсины, маниоку, кунжут…

Плодородные наделы на берегах залива Уаппу-Крик, всего в шести милях по воде от Чарльз-Тауна на полуострове, папенька унаследовал от своего отца. К собственности прилагались небольшая группа рабов и не такая уж малая задача осиять фамильное имя не только воинской славой, которую мог снискать папенька на королевской --">