Леопольд фон Захер-Мазох , Эмма Орци , Чарльз Мейджор - Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток

короля они опустили сабли и сняли шапки. Только один направился к королю с покрытой головой. Это был палатин^[1] Баторий, сильный человек среднего роста, прекрасно сложенный, с выразительным лицом, жёлтый цвет которого резко контрастировал с седыми волосами. Нависшие брови придавали его красивым голубым глазам строгое выражение, а длинные седые усы оттеняли красиво очерченный рот. На нём был совсем простой костюм: узкие венгерские брюки, высокие сапоги, куртка из чёрного бархата и широкий чёрный бархатный кафтан, опушённый соболем и расшитый шнурами.

Когда он подошёл к Людовику, в комнате воцарилась тожественная тишина. В эту же минуту Цетрик заслонил собой короля и воскликнул:

— Только через мой труп!

— Кто осмеливается преграждать мне дорогу к моему королю? — с жаром ответил Баторий, выхватив саблю.

Людовик сделал ему знак остановиться.

Тогда Баторий опустился на одно колено, остриём своей сабли коснулся пола и воскликнул:

— О, мой король, ты должен выслушать меня.

— Как мятежника! — заметил Чалкан.

Наместник поднялся с колен, смерил его долгим взглядом и спокойно проговорил:

— Мятежником является тот, кто нарушает порядки страны. У нас существует порядок, что палатин во всякое время имеет доступ к королю и может говорить о делах страны. Мне же пришлось стоять у дверей, как нищему, и стучаться в неё саблей.

Палатин гордо поднял голову. Во всей его фигуре выражалась энергия и железная воля; его широкая грудь высоко вздымалась.

Людовик смущённо посмотрел на говорившего, потом на дворян, которые его окружали. Затем его взгляд остановился на канцлере Чалкане, архиепископе Гранском. Тот отошёл к вооружённой группе людей, и его бритое лицо оставалось совершенно спокойным.

— Почему палатин не был допущен ко мне? — спросил его король.

— Потому, что я хотел открыть тебе глаза на них, — Баторий указал на архиепископа и наложницу короля, — и сказать то, о чём они молчат.

— Почему он не был допущен? — нетерпеливо повторил Людовик.

Архиепископ молчал.

— Почему? — крикнул король. — Оправдывайся!

— Спроси их, — с жаром воскликнул палатин, — почему они гонят меня, палатина твоей страны, как чужую собаку?

Лицо Людовика покрылось яркой краской, жилы на висках вздулись.

— Кто это сделал? Кто? — гневно крикнул он.

Все молчали, архиепископ скромно потупил взор.

— Кто? — ещё раз крикнул король.

Тогда возлюбленная короля выступила вперёд и сказала:

— Я!

— Вы? Почему же?

— Потому, что он ненавидит меня.

— Да, я ненавижу вас, потому что вы ведёте Венгрию к погибели, — смело сказал Баторий.

— Это обвинение ужасно... Подумай о том, что ты говоришь, палатин, — с жаром воскликнул Людовик.

— Докажи! — проговорила наложница.

— Я готов, — ответил Баторий, — отечество в опасности.

— В опасности? — повторил король.

— Не слушай его! — умоляла его возлюбленная.

— Теперь более, чем когда-либо, — ответил король, освобождаясь от её объятий.

— Страна находится в опасности! — взволнованно проговорил наместник.

— Потому что ты плохо управляешь ею! — бросила ему наложница.

— Нет, — со смехом возразил Баторий, — потому, что ты управляешь ею. Слушай, король, в то время как эта женщина держит тебя здесь в своих сетях, Сулейман берёт в плен твоих подданных, а пока она выигрывает у тебя шахматные фигуры, полководцы султана разоряют твои крепости.

— Не может быть! — воскликнул король. Он окинул взором всех присутствующих и, выронив из рук саблю, простёр их к архиепископу. — Этого не может быть! Архиепископ, докажи, что он лжёт...

Чалкан молчал.

— Чокол, Чреберник, Тесна уже взяты султаном, — продолжал Баторий, — он подошёл к Белграду.

— Откуда ты знаешь это, палатин? — воскликнул король. — Кто принёс тебе эти удивительные известия? Где этот вестник?

— Здесь, — с достоинством ответил Баторий.

По его знаку из группы придворных отделился монах в тёмной рясе, опоясанной верёвкой. Из-под капюшона виднелось загорелое лицо, покрытое рубцами.

— Кто ты? — спросил Людовик.

— Я — Томарри, — ответил монах, после чего окинул взором всё собрание и, заметив движение, поднял руку, как бы для того, чтобы успокоить его.

— Ты — Томарри? — с удивлением воскликнул король. — Павел Томарри? Что привело тебя сюда?

— Мой обет, — ответил Томарри. — Я был солдатом, ты это знаешь, король, и --">