Мари Бенедикт - Верность сестер Митфорд

она подевалась? Я скольжу взглядом по залу, высматривая поразительно высокую восемнадцатилетку. Ей никогда не было дела до светских условностей, вот и в этот раз она, кажется, ушла в тень вместо того, чтобы привлекать к себе внимание — чего следовало ожидать на мероприятии в ее честь. Наконец я обнаруживаю ее в темном углу, увлеченно болтающую с Памелой, нашей сестрой, и Томом, нашим единственным братом, нашим золотым мальчиком. Из нас, семерых молодых Митфордов, тут нет только Джессики и Деборы, они еще слишком юны, чтобы выходить в свет.

Юнити, хоть и притворяется, что слушает, очевидно куда больше увлечена наблюдением за гостями вечеринки, чем беседой с Томом и Памелой. По крайней мере, здесь, на Чейни-уок, ей не придется дважды приседать в реверансе и отводить ножку назад, как перед королем и королевой, когда ее представляли ко двору в Букингемском дворце. Бедняжка Бобо, как мы зовем ее между собой, не славится грацией, так что мы, сестры, затаив дыхание держали друг друга за руки, пока она не завершила представление, не споткнувшись и не прыгнув на колени к одному из величеств. Но и тут не обошлось без неловкости: отводя ногу назад, зацепилась каблуком за подол, и душераздирающий звук рвущейся ткани разнесся по знаменитой приемной.

Серебристое мерцание, плывущее по бальному залу, привлекает мой взгляд, это Диана пробирается сквозь толпу. Как же они похожи на расстоянии — Диана и Юнити, думаю я. Обе высокие, с мягкими чертами лица и светлыми, сияющими волосами. Совсем другое впечатление, если присмотреться вблизи, и дело не в том, что наряд Дианы словно гладкая серебристая колонна, а Юнити щеголяет в серо-белом платье, которое на удивление плохо сидит, несмотря на бесчисленные визиты к портному. В который раз я благодарю судьбу, что родилась с блестящими черными волосами и зелеными глазами, а не голубыми; меньше всего на свете мне хотелось бы выглядеть «чуть-чуть недо-Дианой».

Музыка смолкает, и в другом конце зала я замечаю Ивлина Во. Восторг и тепло переполняют при виде милого друга. Сильнее я обрадовалась бы, только если бы появился мой неофициальный жених. Но это невозможно: мне ли не знать, ведь Хэмиш сам заявил, что не сумеет прийти, дав моим родителям, Муле и Пуле, еще один повод себя недолюбливать — вдобавок к нашей слишком уж затянувшейся многолетней помолвке. «Что за дела помешали твоему шальному женишку пойти на бал в честь сестры невесты?» — уничижительно поинтересовался Пуля во весь голос.

В такие мрачные моменты я задаюсь вопросом, не лучше ли было принять предложение сэра Хью Смайли: хоть он и сама банальность, но союз с ним спас бы меня от нынешних финансовых забот. И избавил бы от бормотания Мули, мол, хватит уже понапрасну болтаться в свете, ведь мне уже под тридцать, а мужа все нет.

Ивлин смотрит в мою сторону, и я машу ему рукой, приглашая присоединиться к нашему дружескому кружку. Эти люди, среди которых поэт Джон Бетжемен и фотограф Сесил Битон, — моя избранная семья. Почему бы не назвать их так? Те качества, которые Муля и Пуля, да и большинство знакомых мужчин, презирают во мне, эти парни обожают, им нравятся моя начитанность и остроумные замечания, особенно колкие. Только эти люди по-настоящему близки мне, и потому, конечно, Пуля презирает моих «денди». Даже среди своих пяти сестер я всегда чувствовала себя чужой. Все в доме вечно разбивались на парочки, начиная с детства — Джессика и Юнити, Памела и Дебора, Диана и Том, золотые двойняшки, — а я чаще бывала одна.

Прежде чем приветственно улыбнуться навстречу Ивлину, я скольжу языком по зубам, чтобы на них не осталось ни пятнышка сочно-красной помады. Разглаживаю руками платье, припоминаю про себя остроты, которые приберегла к нашей встрече. Все должно быть безупречно; никто из нас не хочет попасться на язык к насмешливому и язвительному Ивлину. Когда он шутит про людей не из нашего кружка, это очень забавно, но когда про тех, кто внутри, — уже не очень.

Но Ивлин не подходит. Более того, он вдруг разворачивается, словно его магнитом потянуло в другую сторону — в сторону Дианы. Мне делается дурно, и я знаю, что сама виновата. Когда-то Ивлин был только моим другом. Но он задумал написать книгу о выходках высшего общества и попросил познакомить его с Дианой, которая еще дебютанткой стала звездой и настоящим магнитом для журналистов благодаря красоте и обаянию. Я представила их друг другу на тропической вечеринке, которую --">