Станислав Сергеевич Птаха - Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме

теории развития культуры, популярной в конце девятнадцатого века и грешившей излишней механистичностью и антропоцентризмом, присущими «веку торжества прогресса»^[2]. Автоматический перенос принципов дарвиновской эволюции видов на культурологические процессы позволил свести их к максимально упрощенным моделям. Например, трансформацию верований описывали как трансформацию первобытного анимизма и магии в политеизм, затем — в монотеизм и, наконец, в атеизм, знаменующий торжество науки.

Однако следует подчеркнуть, что магия представляет собой весьма сложное и самостоятельное культурное явление, не исчезнувшее с развитием и трансформацией религиозных доктрин и сохранившееся даже в сегодняшней техно-урбанистической культуре. Джеймс Фрэзер, автор классического труда по этнографии и религиоведению «Золотая ветвь», именовал магию «самостоятельной стадией умственного развития человечества» и подразделял всю совокупность магических приемов на две основные группы: магические приемы, основанные на законе подобия, которые можно назвать гомеопатическими или имитативными, и приемы, основанные на законе соприкосновения или заражения, именуемые контагиозной магией. Принципы магического мышления Фрэзер определял следующим образом:

«Магическое мышление основывается на двух принципах. Первый из них гласит: подобное производит подобное или следствие похоже на свою причину. Согласно второму принципу, вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта»^[3].

Уже во времена архаики магические ритуалы, в которых использовалась кровь, несли не только ритуальную, символическую, но и сложную сакральную нагрузку. Так, предмет, на который падала капля священной крови вождя, немедленно переходил в его собственность, а представитель племени, проливший человеческую кровь, во многих культурах табуировался. Запрету — табу — могло подвергнуться и само место кровопролития. Благодаря записям Марко Поло сохранились свидетельства о том, что лиц, задержанных на улицах Ханбалыка (так именовали Пекин во времена хана Хубилая, основателя китайской династии Юань) и признанных виновными в преступлениях, жестоко били палками. Зачастую наказание приводило к смерти, но китайцы упорно использовали его, чтобы избежать кровопролития, поскольку верили, что проливать человеческую кровь на землю недопустимо.

Суеверия подобного рода сохранились и в менее экзотичных географических широтах — например, среди жителей графства Суссекс бытует поверье о том, что земля, на которую пролилась человеческая кровь, становится проклятой и навечно останется бесплодной. Вполне естественно, что капли крови, выпачканная кровью ткань и прочие окровавленные предметы превращались в желанный трофей для полумифических злобных духов и вполне реальных колдунов. Магические обряды, произведенные с использованием человеческой крови, могли вызвать болезнь, помрачить разум, и даже лишить жертву колдовства жизни.

Но кровавые ритуалы могли нести не только зло, но и благо — этнографические исследования богаты описаниями магических ритуалов, во время которых шаманы вызывали дождь или гарантировали высокий урожай, орошая почву собственной кровью.

Джеймс Фрэзер описывает уникальный обряд, который практиковала народность фаны из африканского Гиббона. Шаманы этого племени связывали себя узами кровного братства с одним из почитаемых диких животных. Для этого они брали кровь из уха животного и из своей руки и прививали свою кровь животному, а кровь животного — себе. На роль лесного побратима выбиралось, как правило, дикое, опасное, но внушающее уважение своей силой и ловкостью существо — это мог быть леопард, черная змея, крокодил, гиппопотам, кабан или коршун. Таким образом между человеком и зверем устанавливается мистическая связь: животное готово выполнить любой приказ своего побратима, помочь одержать победу в битве или тайно расправиться с врагом, а сам шаман считается неуязвимым до тех пор, пока живо священное животное. Связь человека и дикой особи настолько глубока, что смерть одного влечет за собой смерть другого^[4].

Отголоски подобных древних магических ритуалов обрели новую жизнь в современном городском фольклоре, а затем и в литературных произведениях, возникших на его основе. Так, герои вампирской саги --">