Владимир Николаевич Владко - Голос в темноте

Яростно, изо всей силы Соколов ударил прикладом по ставням. Бесполезно! Дубовые ставни даже не шелохнулись. Зато сам Соколов едва удержался на ногах.

— Голова идет кругом, товарищ лейтенант, — смущенно сказал он, потирая лоб.

Сзади что-то грохнуло. И сразу стало темно. Это Черножук со стоном упал на пол. Он задел стол, опрокинул его, лампа разбилась. В темноте было слышно тяжелое дыхание Соколова и слабый стон Черножука. А Петренко? Что с ним?

И в этот миг за дверью послышался шорох. Что-то скрипнуло. В темноте лейтенант Савченко увидел, как в дубовых дверях засветилась щель. Кто-то снаружи открывал окошко, прорезанное в них. Раздался тихий женский голос:

— Наверное, уже готовы.

Ей ответил мужчина так же тихо:

— Погоди, спешить некуда! — Это был голос старосты, но уже совсем другой, куда только делись услужливые, льстивые нотки.

Чье-то лицо неясно и смутно виднелось в окошке. Лейтенант почувствовал прикосновение руки Соколова, услышал его возбужденный шепот:

— Это что же, расшифровал нас гад, что ли?..

Как тихо не прошептал это Соколов, за дверью его услышали. Лицо исчезло. Послышался шепот, прерывистый, взволнованный. И тогда неясные очертания лица вновь появились в окошке. Раздался голос тихий, но твердый:

— Еще не все подохли, проклятые? Еще шевелитесь? Так вот вам напоследок, перед смертью вашей собачьей, мои слова. Будьте вы прокляты на этом и на том свете. Подохните, ироды! Это вам расплата за все. И за наше сожженное село, и за жизнь нашу разбитую…

Голос в темноте на мгновение смолк, словно от гнева у человека перехватило дыхание. Лейтенант Савченко стоял посреди комнаты, потрясенный. Он чувствовал, как тяжело повис на его руке Соколов. А голос, взволнованный женский голос продолжал:

— Будете и вы, окаянные, лежать в сырой земле, как все те, что приходили уже сюда. Восемнадцать фашистов я уже положила в погреб. И вы ляжете, нет вам спасения, дьяволы! Моей деревни нет, хаты нет, ничего не осталось, только я сама живу с моей яростью. На всех вас хватит. И придут, и еще лягут, как те, как вы. Все погибнете, все до одного на земле нашей пропадете. Подыхайте, как собаки!..

Тогда лейтенант Савченко, шатаясь, сделал шаг к двери. Протягивая вперед руки, он вскрикнул:

— Мама! Мамочка!

За дверью раздался крик. Лейтенант снова крикнул, чувствуя, как сжимает его голову раскаленный обруч чада:

— Мама! Это я, Василий… Мама! — и упал.

За дверью загрохотало, кто-то вбежал в комнату, кто-то быстро распахнул ставни, морозный воздух свежей ледяной волной ворвался в комнату. Уставшим неровным голосом Соколов укоризненно прошептал:

— Этак, вы бы и правда нас на тот свет отправили, друзья…

Лейтенант Савченко лежал с закрытыми глазами, чувствуя, как его плечи обнимают знакомые ласковые руки, как падают ему на лицо большие горячие слезы и сразу высыхают под частыми неудержимыми поцелуями той, в чьем материнском сердце неразлучно соединились — пылкая любовь к Родине и великая гневная ненависть к ее врагам.

* * *

В. Владко. Голос у темряві (1944)

Перевод Семена Гоголина.

Иллюстрация Георгия Малакова.

Примечания

1

Каганец — светильник в виде плошки или блюдечка с фитилем, опущенным в сало или масло.

(обратно)
--">