Михаил Андреевич Лобачев - Дорогой отцов

миномета. Здесь-то и зацепило Алешу осколком. Кочетов снес Алешу в низину, а сам вернулся на боевую позицию. В минуты затишья Кочетов пошел проверить, как себя чувствует его молодой друг, но Алеши, к удивлению сержанта, уже не было — его унесли санитары.

Оказавшись в глубоком тылу, Алеша никак не мог примириться с тем, что он не простился с отцом. Только в разлуке с ним, вдали от фронта, он понял, как дорог ему отец. Лежа на госпитальной койке, он вспоминал все, что напоминало ему отца в мирной и военной обстановке. Алеша тяжело вздохнул. Ему подумалось страшное: «Увижу ли его?» Но так было недолго. Любовь и молодость не допускали этого — отец будет жить, он не мог не жить, хотя бы потому, что он хочет того.

В палату госпиталя вошел хирург. Высокий и крупный, с чистым и свежим лицом. Он всегда подходил к Алеше с веселой улыбкой.

— Здравствуй, гвардии боец, — приветствовал он Алешу. — Как себя чувствуешь?

Алеше нравился хирург. Его простота была естественной, и это с первой минуты располагало к нему.

— Много лучше, чем на фронте, — пошутил Алеша. — Спасибо вам.

— Благодари фронтового врача, который пощадил кисть твоей руки. Другой бы чирк — и нет руки, А теперь она живет.

— Живет, — благодарно проговорил Алеша и пошевелил пальцами. — Вы скоро выпишете меня?

— Куда спешить? На фронт? Не пустим. Отправим в Сталинград под конвоем.

— А я все равно сбегу.

— Не сбежишь.

Алеша приехал в Сталинград в первых числах солнечного сентября. Возвращаясь домой из Ростова, он думал лишь повидаться с родными, а потом — опять на фронт. Его душа пела и веселилась от последних известий с фронта. И как не веселиться, когда фашистская армия на Курско-Орловской дуге очумела от удара и покатилась на Запад. Алеша был уже обстрелянным бойцом, а пылкая и мечтательная натура звала его к подвигам, о которых не говорят вслух. «Еще немного повоюю, а там — и в школу». В сокровенных мыслях он лелеял надежду победным маршем войти в поверженный Берлин.

…Но не сбылись его мечты. Когда Алеша намекнул матери, что он думает вернуться на фронт, Анна Павловна кинулась к сыну, судорожным движением обняла его и тихо заплакала.

Алеша пошел в школу. Он с жадностью набросился на книги. Его избрали вожаком школьной комсомолии.

Вскоре, после Октябрьского праздника, Лебедевы получили письмо от Григория. Он писал, что их дивизия дралась за Киев на главном направлении, отличилась, за что высшее командование выразило благодарность бойцам и командирам дивизии. С этих пор у Лебедевых связь с фронтовиком уже не терялась.

…Так прошел сорок третий год. По намекам, по незначительным приметам Лебедевы всегда знали, где воюет Григорий, в каких битвах участвовал. Под исход четвертого года Григорий вдруг замолчал. Это очень взволновало семью Лебедевых. Но вот в зимнюю стужу сорок пятого Лебедевы получили от Гриши большое письмо. Целый вечер они гадали, с какого участка, с какого фронта пришло письмо. Они сразу поняли, что армию Чуйкова куда-то перебросили по каким-то высоким военным соображениям. И они не ошиблись: да, армию Чуйкова взяли с 3-го Украинского фронта и передали генералу Жукову, командующему 1-м Белорусским фронтом. «Хочется, как и всем нам, воякам, — писал Григорий, — дошагать до логова. Надеюсь, что так и будет». Спустя дня два Алеша по секрету шепнул Ивану Егорычу: «Дедушка, я отгадал, где воюет папа. В Польше. На Берлин их нацелили. Берлин папа будет брать». Глаза Алеша радостно блестели. «Логово — это Берлин, дедушка, Берлин!».

* * *

Армия генерала Чуйкова первой вошла в Берлин. Она пленила генерала, командующего укрепленным районом германской столицы.

Из Берлина Лебедев прислал восторженную телеграмму. Он поздравлял своих с победой, надеялся на скорую встречу.

Лебедевы стали ждать Григория домой.

--">