Николай Владимирович Томан - Эшелоны идут под откос

своего противника на Востоке. И он почти беспрепятственно оккупирует в апреле 1940 года Данию и Норвегию, в мае вторгается в Бельгию, Голландию и Люксембург. А 22 июня позорно капитулирует перед фашистской Германией буржуазное правительство Франции…

Вся промышленность этих стран работает теперь против нас. Трудились на гитлеровцев еще и тогдашние их союзники — Венгрия, Румыния, Болгария и Финляндия. Щедров не знает точно, сколько войск и техники брошено против Советского Союза, но, наверное, и по количеству дивизий, и по всем видам военной техники гораздо больше, чем у нас. Да еще внезапность нападения…

Уже после того, как началась война, Щедрову рассказал кто-то, что в одной из иностранных газет было опубликовано такое заявление Гитлера: «Война с Советской Россией будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке жестокость является благом для будущего».

В другом выступлении фашистский фюрер выразил эту мысль гораздо циничней: «Я имею право уничтожить миллионы людей низшей расы, которые размножаются, как черви…»

Щедров не слышал и не читал этих его слов, но он знает по сообщениям газет и радио о зверском истреблении советских людей с самого первого дня вступления гитлеровских войск на землю его Родины.

Ох, нелегко будет выстоять против такого врага! Нелегко!..

Невеселые эти мысли Щедрова прерывает нарастающий шум авиационных моторов. Неужели снова налет, как в прошлую ночь? Нет, звук вроде не тот… Похоже, что это наши летят бомбить скопление немецких войск на какой-нибудь переправе. Да, наши, конечно, раз не стреляют зенитки. А Дмитрий струхнул, наверное. Нужно пойти к нему и успокоить, хотя он парень не из робких.

…Встревоженный приближающимися к станции самолетами, Дмитрий задирает голову в беспросветно темное небо. Но внимание его отвлекает шум гравия под ногами спрыгнувшего с тормозной площадки вагона человека. Не сомневаясь, что это Михаил Миронович, он негромко окликает его:

— Дядя Миша?

Молчание.

— Стой, кто идет? — уже громко, по-военному произносит Дмитрий.

— Это я, Волков, — отзывается, наконец, знакомый голос.

— Федор Иванович?

— Так точно, — тоже по-военному отвечает техник паровозного депо Волков.

— А я думал, Михаил Миронович, — говорит ему Дмитрий. — Мы с ним тут вместе дежурим. Вы тоже, может быть?..

— Нет, я сегодня в ночной смене. А где товарищ Щедров? Он очень мне нужен…

— Я тут, товарищ Волков, — неожиданно отзывается из темноты Михаил Миронович. — Чем могу служить?

— Понимаете, какая штука, товарищ Щедров, — уже шепотом произносит Волков. — Мне только что… А может быть, мы лучше к вам, и я вам там?..

— Я тут дежурю, товарищ Волков, и не могу отлучиться, — строго прерывает его Щедров. — Говорите здесь, а если вас Дмитрий смущает…

— Нет-нет, товарищ майор! Дело не в Дмитрии. Боюсь, как бы нас кто посторонний не подслушал.

— Да кто же тут станет подслушивать? — удивляется Михаил Миронович. — Давайте тогда в вагон…

Щедров берется за металлическую скобу двери, слегка откатывает ее и помогает Волкову влезть в вагон.

Поднявшись следом за ним с помощью Дмитрия, Михаил Миронович спрашивает:

— Так что же вы хотели мне сообщить?

Над станцией все еще слышится гул самолетов.

— А они не начнут бомбить? — тревожится Волков, прислушиваясь к шуму авиационных моторов.

— Не начнут, — успокаивает его Щедров. — Это наши.

— Наши?.. Тогда я ничего не понимаю…

— Я пока тоже, — усмехается Михаил Миронович.

— Сейчас все объясню, — заметно волнуется Волков. — Я сегодня в ночной смене. Шел из конторы в депо. Минут десять назад это было, еще до того, как стал слышен шум самолетов. Иду, вдруг меня окликнул кто-то. А когда я отозвался, тот же голос, но уже по-немецки… Вы ведь знаете, наверное, товарищ майор, что я немец?..

— Да, знаю.

— Так вот, окликает меня и шепчет: «Слушай, Вольф, надеюсь, ты не забыл еще свой родной язык и свою немецкую родину?» А я от неожиданности не то что по-немецки, но и по-русски слова не вымолвлю. Наша фамилия действительно ведь была Вольф, это отец решил переменить ее на Волкова. А неизвестный уже сует мне в руки ракетный пистолет и ракеты. Заберите их, пожалуйста, товарищ майор. Специально разыскивал вас для этого…

— А диверсанта вы, значит, не попытались даже задержать?

— Струсил я, товарищ майор… Он ведь мне пригрозил: «Посмей только пикнуть или доложить советским чекистам! Мы надеемся на твое благоразумие и --">