Игорь Васильевич Подколзин - Свет над горизонтом

замостили своими костями эскарпы и противотанковые рвы. Первый рубеж «Валга» имел две оборонительных полосы, простиравшиеся в тыл на 10–12 километров. В 80 километрах от него находился «Цесис» — сплошная траншея: доты, дзоты, опутанные паутиной ходов сообщения с хорошо пристрелянными огневыми позициями. И наконец, третий, считавшийся неприступным, рубеж «Сигулда», в него входили две основных полосы и три промежуточные позиции. В районе города проходили круговые оборонительные обводы. Вот за всеми этими «семью печатями», которые предстояло вскрыть нашим бойцам, находилась Рига — родина комбата-майора.

Неожиданно где-то наверху загрохотало. Послышались отдельные выстрелы, сухая дробь автоматных и пулеметных очередей. Из щелей между бревен на потолке посыпался песок.

Резко качнулось и вытянулось почти параллельно столу красноватое пламя. В узкую дверь блиндажа протиснулся пожилой солдат. Остановившись у стола, он огляделся, кашлянул, прикрыв ладонью рот, и шепотом произнес:

— Товарищ майор? А, товарищ майор?

Офицер даже не пошевелился. Боец, колдовавший над фонарем, приподнял голову и приложил палец к губам.

— Ну кто там еще? — лейтенант сбросил шинели, привстал и вытер со лба испарину. — Не видишь, совсем измотался человек, только голову приклонил? Что у тебя?

— Тут от командира 1-й роты пришли, говорят, их, — он кивнул на комбата, — спрашивают, с докладом, наверное, пропустить сюда или как?

— Зови, да тише сапожищами-то. Минуты отдохнуть не дадут.

Солдат высунулся Из блиндажа и бросил в темноту:

— Заходи, слышь, славянин? Заползай и костылями не греми.

В проеме двери, щурясь от света, показался сержант — посланец от капитана, командира роты, занимавшей оборону неподалеку от блиндажа.

— Давай докладывай. Только тихо, тихо, пожалуйста, — лейтенант, постанывая, встал и, держась за стойки, подошел к двери.

— Велено лично, это самое, прямо им — майору, — начал боец.

— Говори мне. Не буди человека. Двое суток глаз не смыкал. Да и меня самого малярия треплет, сил нет, зуб на зуб не попадает.

— Капитан сказали, что у фрицев ералаш какой-то происходит.

— Что еще за ералаш?

— Не знаю, так и передали, ералаш, говорят, начался, срочно сообщи комбату, так, мол, оно и так, может быть, это и приготовленный сюрприз.

— Ну, а все-таки, — майор неожиданно поднял голову, — к атаке готовятся, что ли?

— Не знаю. Суетятся. Стреляют, а в кого не ясно. Вроде как бы между собой.

— То есть как это между собой?

— Не знаю. Больше ничего передавать не приказывали — доложи, мол, и точка.

— Хорошо, сейчас сам приду. Как там дождь-то, перестал или еще льет?

— Кончился, товарищ майор. Разведрилось, кое-где звезды высвечиваются. К утру, наверное, совсем распогодит. Так разрешите идти?

— Иди.

Сержант повернулся и вышел.

— Ну пойдем и мы, лейтенант, на месте-то оно виднее, — майор встал, набросил на плечи шинель и направился к двери, — автомат возьми и гранат пару. Посмотрим, как говорят, на «приготовленный сюрприз».

— Слушаюсь, — лейтенант взял оружие и, слегка покачиваясь, пошел за комбатом.

Сразу же их окутала густая черно-синяя ночь. Только слева, метрах в пятидесяти, частыми белыми черточками еле-еле проступали во мраке стволы березок, а справа, за линией окопов, изредка вспыхивали малиновые зарницы и доносился шум вялой, будто бы нехотя затеянной, перестрелки. Дождь перестал, но воздух до предела был насыщен влагой. Прямо за порогом расползлась огромная лужа.

Узким ходом сообщения, затянутым сверху маскировочными сетями, скользя по чавкающей под ногами вязкой глине, офицеры прошли на командный пункт батальона, расположенный у самой опушки небольшой рощицы.

— Привет, капитан! Что, зашевелились там? — майор подошел к прильнувшему к стереотрубе командиру роты. — Обычно ночью в последнее время они активности не проявляли.

— Черт знает, извините. Все было тип-топ, тихо, только ракеты пускали для порядка, как водится. Потом стрельба началась. Получается, вроде между собой перегрызлись, друг друга колотят. Пули к нам не залетают. Создается такое впечатление, что до нас им вообще дела нет. Во, смотрите, смотрите! Видите, чуть правее разбитого танка словно клубок какой-то возится, куча мала. Врукопашную, что ли, сцепились? Темень еще проклятая, — когда надо, так ее нет.

Со стороны немецких окопов взметнулся к небу огромный кроваво-красный --">