Пантелеймон Сергеевич Романов - Кучка разбойников

причтем…

На улице показался молодой парень в кожаной фуражке, он быстро шел мимо и на ходу крикнул:

— Собирайтесь к Иванихе на двор, сарай будем ломать. Под клуб пойдет.

Когда он прошел, овчинник угрюмо посмотрел ему вслед и сказал:

— Видал?.. Вот они, вот отродье чертово. Чужую собственность ломать. Ни святого — ничего! И какие-нибудь молокососы.

— А все-таки здорово: даже никто не отозвался, — сказал кузнец. — А у нас сразу бы все вскочили.

— Ну, чего сидите-то! По десяти раз к вам прикладываться! — крикнул проходивший по улице человек в пальто с оборванными пуговицами и с большой книгой под мышкой.

— Сам председатель… — сказал овчинник, кивнув кузнецу на проходившего, Чем черт не шутит! — прибавил он, покачав головой.

Из двери начали показываться мужики и, надевая шапки, почему-то сначала оглядывались на обе стороны улицы. Человек пять нехотя пошло в ту сторону, куда ушел председатель. Остальные, посмотрев на них и опять на обе стороны улицы, тоже пошли.

— Эй, вы куда? — крикнул овчинник.

— Пойтить посмотреть, что эти умные головы орудовать будут, — ответили уходившие.

— Пойтить себе посмотреть, — сказал овчинник. Кузнец тоже поднялся и поехал в лавочку на конец села. Когда он оглянулся, то увидел, что из сеней выскакивают запоздавшие и, надевая на бегу одежду, рысью бегут догонять остальных.

— Эй, стойте, куда пошли-то?

— Да вот эти разбойники еще что-то ломать выдумали.

— Ах, пропасти на них нет! А вы что ж не скажете… кажный сукин сын норовит вперед забежать…

* * *

Когда кузнец ехал обратно мимо усадьбы, за плетнем стоял шум, треск ломаемых бревен, летела, оседая на траву, пыль, точно от молотьбы, и слышался говор и крик многих голосов, как бывает на пожаре. Мужики, все в пыли, в гнилой трухе копошились, как муравьи. Только слышалось со всех сторон:

— Сыпь!.. Ломом-то поддень, черт! — кричали в одной стороне.

— Стропила веревкой бы зацепить, да и свалить.

— Где ж ее возьмешь, веревку-то…

— Э, черти безголовые… тоже идет дело делать… А на высоком пне стоял председатель, как на обозревательной башне, и, едва успевая оглядываться, кричал каждую минуту:

— Эй, куда бревно поволок!.. Брось сейчас, сукин сын!.. Не отрывать петли! Вынимай сейчас все из кармана!.. Ломаем для общего пользования, а ты себе тащишь, бессовестные!..

А с другой стороны навстречу кузнецу, через разломанный плетень, согнувшись и подхватив под мышку доску, прошмыгнул овчинник. Но наперерез ему бросился парень в кожаной фуражке.

— Куда тащишь, мать твою!.. Брось сейчас! Овчинник оглянулся и, как бы соразмерив расстояние и увидев, что ему не убежать, бросил доску.

— Подавись!..

Парень поднял с дороги доску, швырнул ее через плетень и пошел во двор.

— Промахнулся?.. — сказал кузнец.

— Э, сволочи… — проговорил овчинник, сплюнув. И, подойдя к телеге, сказал, указав на разломанный сарай: — И неужто это им так пройдет, разбойникам?!

1918

--">